Наваждение

— Федор Сергеевич, дорогой, уважаемый, вы так меня порадовали, просите что хотите!

Этот молодой фанатик камня поставил меня в тупик: просить-то я как раз и не умею. Однако надо. По себе знаю: если он хоть что-то для меня не сделает — будет чувствовать себя должником. А это очень неприятно.

— Да, есть одна просьба, — сказал я. — Хотелось бы посмотреть то место, где обнаружен ваш клад.

Сам не понимаю, почему я брякнул именно это!

Он просиял:

— О! Я вам столько всего покажу и расскажу! Это ведь случилось как раз у подножия холма, где стоит наш Саввино-Сторожевский монастырь! Вы знаете, кто такой был святой Савва Звенигородский? Ученик самого Сергия Радонежского, который в тысяча триста восьмидесятом году…

— Пойдемте? Вы по дороге расскажете.

Но вот и смолкли колокола, и покинули свое рабочее место звонари. И Катя, вместе с безумно толкающейся толпой экскурсантов, ринулась к ступенькам звонницы.

Древние зодчие позаботились о том, чтобы подъем на звонницу был не слишком тяжелым. Легкая лесенка довольно круто вилась вверх, но прерывалась несколькими площадками, на которых можно было отдохнуть.

И с каждой открывался вид, от которого дух захватывало. Уже на первой Катя не могла не задержаться: отсюда видно было все, что заключено внутри крепостных стен Саввино-Сторожевского комплекса.

Маковки монастырского храма со сверкающими крестами были совсем рядом, и казалось, что до них можно дотянуться кончиками пальцев. Иллюзия, конечно, но какая прекрасная!

Толпа туристов давно обогнала Катю, по-скоростному промчавшись вверх, а она все стояла. Созерцала. Только наглядевшись вволю, медленно двинулась дальше.

Со второй площадки обзор был еще шире, пейзаж еще величественнее. Теперь открылся вид на сам город Звенигород — монастырь стоит немного в стороне.

Кате казалось, оттуда посылал свой светлый привет городской кафедральный собор — Успенский, тоже выстроенный на холме, только не на таком высоком.

А внизу на зеленый травяной ковер была обронена синяя шелковая лента Москвы-реки. За нею разбросаны были разноцветные прямоугольники полей, а дальше темнел лес, погруженный в дрему…

Толпа туристов с шумом прокатилась обратно вниз. Кате даже страшновато стало: разве можно так бежать по крутым ступенькам? Не ровен час, оступишься невзначай и покатишься кубарем, ломая руки и ноги!

Зато на самом верху ей никто не мешал.

«Глядя отсюда, я воочию убедилась: земля и в самом деле круглая! Да, да, края нашей планеты вдоль горизонта мягко загибаются.

Только географы ошиблись насчет земных полюсов. Они находятся вовсе не там, где среди льдов бродят пингвины и белые медведи. Один из них — точно здесь!

Я нахожусь на самом полюсе, только не знаю, на Северном или Южном. Но это не важно. Главное — что это вершина того мира, в котором все мы живем.

Я никогда в жизни не была лидером, а сейчас почему-то ощущаю себя капитаном на капитанском мостике. Или по крайней мере впередсмотрящим.

Нет, скорее — вокругсмотрящим.

Я должна, я просто обязана замечать все, что происходит на нашей земле. Это — мое послушание. И я стараюсь не упустить ни одной детали.

Что это за две точки у подножия холма? А, люди.

Внизу много людей, но почему-то мое внимание притягивается именно к этим. Особенно к одному из них.

Конечно, черт лица невозможно разглядеть отсюда. Но я почему-то не могу оторвать от него взгляда.

Но меня отвлекает какой-то странный шелест. О, это шум крыльев. Неужели ангелы где-то поблизости?

Нет, это с золотого креста храма поднялся белый голубь и летит прямо ко мне.

Стараюсь не шелохнуться: пусть бы сел рядом, на ограждение площадки.

Но птица приземляется прямо мне на плечо!

Это знак! Я должна что-то сделать! Я должна… запеть!

Но «Аве, Мария» нельзя. Это католическое. А православных песнопений я еще не разучила. Ну что ж, пусть тогда будет просто песня:

Под небом голубым есть город золотой
С прозрачными воротами и яркою звездой.
А в городе том сад: все травы да цветы,
Гуляют там животные невиданной красы…»

…Мы пришли на место находки клада. Теперь здесь просто росли клевер и лебеда, ничего особенного.

Мой молодой спутник с увлечением рассказывал мне о явлении мощей святого Саввы, потом о разорении монастыря французами в двенадцатом году, потом еще о каких-то исторических событиях.

А я не мог оторвать взгляда от колокольни, которая высилась над крепостными стенами.

Она напомнила мне другую, тоже прекрасную, но затопленную Рыбинским водохранилищем. Я видел ее из окна того поезда, стук колес которого давно сросся с биением моего сердца.

Сначала с колокольни, как и положено, звонили. Потом верхняя площадка заполнилась людьми. Я понял: это любопытствующие туристы.

А затем там осталась только одна человеческая фигурка. Из-за слепящего солнца трудно было разобрать, мужская или женская. Я сам не понимал, зачем, почему я так пристально туда смотрю. Какая, в сущности, разница, кто там маячит?