Наваждение

А от водки вся мерзость лезла наружу. Она хохотала, раздевалась догола, орала непристойности, потом ее обычно жутко рвало, и Диме приходилось полоскать ее под краном, нагнув над ванной.

После водки у Кати дрожали руки, она с трудом могла связать несколько нот, и рабочий день шел насмарку…

Нет уж, лучше героин… Для дела полезнее…

Дима уже отчаялся удержать свою подругу, оттащить от края бездны, в которую она так отчаянно рвалась.

Вот хотя бы сегодня… Она достала летний сарафан и собралась надевать его, не понимая, что за окном минус двадцать пять.

А когда Дима пытался натянуть на нее теплые сапоги, стала капризничать и брыкаться на потеху всей коммуне.

А ведь неделю назад спрашивала у Димы тоскливо и удивленно:

— Разве уже зима?

Тогда она остановилась посреди двора, зачерпнула рукой снег и зачем-то лизнула.

— Да, — вздохнула разочарованно, — снег… А я думала: мороженое…

Времена года для нее менялись, словно часы в сутках. Она жила, не замечая, какой нынче сезон… какой год… какой век.

Может быть, в своем сознании Катя прожила за это время целую вечность… А может — всего секунду…

«Как прекрасен этот мир! Какие пышные белые розы расцвели у меня под ногами! Разве по ним можно ходить? Это кощунство — топтать такую красоту!

А Дима меня обманывает. Он говорит: это снег…

Какой же снег летом?!

Они все считают, что я дурочка… Я же вижу… Переглядываются, шепчутся, что-то всегда от меня прячут…

Никому до меня нет дела! Никто меня не любит!

Только Чика… Он сам наполняет шприц, когда я уже готова ползать у него в ногах…

А Дима — нет. Он не любит. Он не дает Чике сделать мне укол или просит уменьшить количество кубиков.

Я же не глухая. И не слепая.

А они ведут себя так, словно меня нет рядом, точно я бесчувственное бревно. Обсуждают, дать мне «чистый» или самодельный отвар. Или лучше заменить все водкой…

А мое мнение учитывается?! Эй, вы!!!

Нет? Тогда извините… Это я просто так… Просто спросила…

Конечно, я хочу, чтобы мне стало хорошо… Очень хочу…

Все, все… Я уже паинька… Я умница-девочка…

Все, я сижу спокойно… Молчу, молчу… как рыбонька…

Чика хочет, чтоб я сыграла?

Э, нет! Меня не проведешь! Сначала — дозу!!!

Вот так… Сейчас горячие волны пройдут по телу, грязные стены превратятся в бело-розовый зефир, и зацветут рододендроны и анемоны…

Хляби небесные разверзнутся, и из них посыплются мягкие, податливые фигурки — звуки…

Только успевай ловить их, нанизывать ряд за рядом, плести из них, точно кружево, затейливую мелодию…

Все! Она уже готова родиться!!!

Скорей! Где моя скрипка?!»

Глава 9 МНЕ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ

Как ни далеко шагнула вперед наука, а человеческое сознание и особенно подсознание остаются загадкой.

Никто не мог понять, почему Катя вдруг будто резко очнулась от беспробудной спячки, посмотрела на карманный календарик и сказала:

— Завтра у меня день рождения.

— Ой, точно! — подхватил Дима, которому стало неудобно, что он совершенно позабыл об этой дате. — Тебе ведь двадцать! Круглая дата. Надо отметить.

— Конечно, надо, — поддержали Чика и Славка. — Устроим по высшему разряду.

— Ты только не напивайся сегодня, — поморщившись, попросил Дима. — А то завтра самой противно будет. Весь праздник насмарку.

— Нет, что ты! — испуганно покачала головой Катя. — Мне совсем и не хочется…

— А укол? — подмигнул Чика.

— Нет, спасибо, — отказалась Катя. — В другой раз.

— Естественно!

— Я бы съела чего-нибудь, — вновь огорошила она всех, потому что в последнее время жевала лишь то, что ей, как птенцу, вкладывал в рот Дима.

— Колбаса есть. Бутерброд?

— А горячего? Я бы сейчас борща… маминого… — мечтательно потянула Катя.

— Отходняк! — пихнул Чику локтем Славка. — Всегда на горяченькое тянет…

— Надолго ли?

— Посмотрим…

— Слушай, на двадцатилетие надо бы подарить что-то… Все же дата… — сказал тощий Владик.

— И я даже знаю что! — усмехнулся Чика.

Ради Катиного праздника они не ходили работать на Арбат. А Катя с утра пораньше принялась отскребать и отмывать всю квартиру, отчистила плиту, смела паутину. Старый потрескавшийся кафель в ванной обнаружил свой первоначальный цвет — нежно-салатовый.

Всем входящим в квартиру Катя бросала под ноги мокрую тряпку, ведь им все равно не придет в голову разуться.

Вместо надоевших бутербродов она написала Димке длинный список, что следует купить из продуктов, а Владика отправила на оптовый рынок за одноразовой посудой.

— Катюха, ну у тебя и трудовой энтузиазм! — проворчал Дима. — К чему такие церемонии? Посидели бы скромненько…

— Ты что?! — обиженно вскинула на него глаза Катя. — Мне ведь двадцать, понимаешь?

— Нет, я, конечно, понимаю, — пожал плечами Дима. — Но мне тоже было двадцать… В армии. Как раз перед дембелем.

— Ну?

— Ну выпили, — хмыкнул Дима. — А что еще надо?

Катя отмахнулась от него, как от несмышленыша, и принялась резать салаты.

На этот раз будет не так, как в прошлом году! Надо сделать все, чтобы этот день запомнился. Пусть Катя не умеет печь пироги с капустой и «сенаторский» торт, зато с обычными закусками она вполне справится.