Наваждение

Корвуц практически спрятал шею в плечи. Его пальцы коснулись ножа для масла.

— Вас никто не подозревает. Только Брайта. Мне нужны детали, чтобы постараться его найти.

В уголках рта мужчины собралась слюна.

— Я ничего не знаю.

— Всего лишь короткая беседа, когда вам будет удобно…

— Они снова меня мучают.

— Если вы окажете содействие и поможете нам найти Брайта, все кончится…

— Я ничего не знаю, — произнес он сквозь сжатые зубы.

— Хотя бы впечатления: Какой он, какие у него привычки?

— Сухие глазки! — объявил голос за нашими спинами.

Елена подошла ко мне, держа в руке смятую салфетку.

Роланд Корвуц торопливо произнес:

— Этому дяде нужно уходить.

— Нет, па…

— Да!

— Папа делать меня грустной!

Корвуц вскочил и схватил ее за руку.

— Жизнь — грустная штука. Даже ты можешь это понять! — И он потащил плачущего ребенка из ресторана.

Ошарашенный Гио смотрел, как за ними захлопнулась дверь. Тенор продолжал стенать.

Молодая женщина неодобрительно покачала головой:

— Привести ребенка в такое место!

Ее спутник пригладил прошитый вручную отворот пиджака.

— Особенно такого ребенка. Давай напишем жалобу?..

ГЛАВА 23

Элегантные люди прогуливали по Парк-авеню породистых собак.

Дом Роланда Корвуца высился на западной стороне улицы — десять этажей сурового серого камня, по одной квартире на каждом.

Сверкающие бронзовые стержни поддерживали безупречно чистый серый навес. Ковер из какого-то погодостойкого материала, который по виду вполне подходил для моей квартиры, вел к наглухо закрытой стеклянной двери в бронзовой раме. Из того же материала была сделана табличка, провозглашающая: «Без приглашения не входить». Кнопка звонка, кстати, тоже была бронзовой.

Одетый в серое швейцар, развалившись на резном стуле в вестибюле, смотрел, как я наблюдаю за ним. Усатый латиноамериканец, слишком молодой, чтобы быть тем копом в отставке, о котором упоминал Полито.

Я подошел, но этот тип даже не двинулся с места. Свет хрустальной люстры янтарем отражался от черно-белого, будто шахматная доска, пола вестибюля. Темные деревянные панели светились, как жидкий шоколад.

Швейцар не пошевелился, пока я не нажал на кнопку, и даже тогда движения его были неторопливыми.

Он приоткрыл дверь на пару дюймов.

— Что желаете?

— Я пришел к мистеру Корвуцу.

— Он вас ждет?

— Очень на это надеюсь.

— Ваше имя?

— Доктор Делавэр.

Закрыв дверь, он направился к телефону, а я переминался с ноги на ногу под навесом, готовясь к отказу, а возможно, даже к агрессии. Я чувствовал себя виноватым в том, что помешал Елене закончить ужин, но затем вспомнил про Сафранов и заглушил угрызения.

Швейцар повесил трубку и снова приоткрыл дверь:

— Он спускается.

Вскоре появился Роланд Корвуц — в коричневой рубашке, мешковатых серых брюках и белых кроссовках. В руках он держал крошечного белого померанцевого шпица.

Я приготовился к гневной тираде, но лицо мужчины было спокойным.

Швейцар выполнил свою основную обязанность, и Корвуц вышел из дома, направляясь на юг и все еще держа собаку на руках. Несмотря на маленький рост, ногами он перебирал быстро.

Я догнал его, и шпиц, восторженно залаяв, лизнул мне руку.

Корвуц заметил:

— Все считают вас хорошим парнем. — Этот маленький мужчина обладал густым баритоном, а его акцент в относительной тишине чувствовался куда сильнее.

— Дети и собаки, — кивнул я. — Иногда они хорошо разбираются в людях.

— Чушь полнейшая! — заявил Корвуц. — У меня был ротвейлер, так он всех обожал, даже явных подонков.

— Может быть, эта собачка умнее?

— Гиги, — сказал Корвуц, — ее так зовут. — Он пристегнул розовый поводок к ошейнику собаки и поставил ее на землю.

— Как в фильме?

— Моя жена любит этот фильм.

Гиги помчалась вперед.

Мы прошли целый квартал. Корвуц подождал, пока его любимица обследовала фонарный столб.

— Спасибо, что встретились со мной, — поблагодарил я.

Он не ответил.

— И простите, что испортил вам ужин.

— Если не вы, было бы что-нибудь еще. Моя дочь… Ей там очень нравится, но она еще не готова для таких мест.

— Ее слишком часто заставляют вести себя тихо?

— Иногда она, как они говорят, перевозбуждается.

— Знаете, я ведь не лукавил. Она милый ребенок со всех точек зрения.

Корвуц внимательно посмотрел на меня:

— Вы действительно психиатр?

— Хотите взглянуть на мою лицензию?

Он засмеялся.

— Елена — мой единственный ребенок. Я поздно женился.

Собачонка потянула поводок.

— Ладно, ладно, — сказал хозяин и позволил ей вести себя.

Десятью шагами дальше он поинтересовался:

— Этот тип, Брайт, действительно кого-то убил?

— Может быть, даже несколько человек.

— Безумие.

— Вы никогда не подозревали, что он разделался с Сафранами?

Он предупреждающе поднял ладонь:

— О них я не говорю. С ними только дерьмо связано.

— Меня всего лишь беспокоит, не могли Брайт…

— Брайта я видел дважды. Ясно? Только и помню, что он большой и жополиз. «Мистер Кей то, мистер Кей сё…» Тогда в моих домах было четыреста пятьдесят жильцов, точнее, четыреста семьдесят пять. Мне это надо — покупаться на мистера Кея?

— Зачем же он лизал вам задницу?