Навь. Книга 2

Анджей прочел сообщение вечером, когда разбирал насыпавшуюся школьную почту, проглядывал разного рода форумы по нужным темам и печатал чертежи украшений кормы испанского галеона. Была у него мысль что-то похожее в новую модель добавить. Свободная сборка – украшай, как душа пожелает. Перечитав еще раз про «Палладу», начал листать дальше. Отметил пару сообщений о продаже редких сборных комплектов, рекламу о будущей выставке в конце января и закрыл компьютер. Неожиданно навалилась усталость. Ну что же, вот он и на финишной прямой. Теперь остается лишь получить сигнал о готовности со стороны боевиков и можно звать Драбицына в расставленную ловушку. Все фигуры на доске, пора разыгрывать эндшпиль.

В то же самое время в соседнем доме князь Голицын с недоумением разглядывал каракули на мятом листке бумаги.

– И как это понимать, Аристарх? В переводе с твоего птичьего на человеческий? Без все этих «согласно среднестатистическим и волнам Гаршвица».

– Это следует понимать, как отсутствие каких-либо доказательств активной подрывной работы фигуранта.

Когда у лучшего аналитика клана было паршивое настроение, он изъяснялся исключительно канцеляризмами.

– И?

– Я не могу на основе предоставленной информации сделать прогноз о возможном психологическом срыве или попытке как-либо участвовать в противоправной и прочей деятельности, которая может пойти нам во вред.

– Значит, Анджей не представляет для нас угрозы?

– Я этого не говорил.

Худой высокий мужчина поправил тонкую оправу очков, которые носил больше для поддержания имиджа ботаника. После чего отобрал бумажку, достал синий химический карандаш и подчеркнул несколько слов в последнем предложении. Вернув свой доклад обратно, откинулся на спинку кресла и побарабанил пальцами по мягким подлокотникам.

– Дело в том, Лев Васильевич, что парень закрылся. Абсолютно. Если еще месяц назад в его поведении проскальзывали какие-то нотки реальной личности, то сейчас я вижу перед собой манекен. Такое впечатление, что у него в башке щелкнул тумблер и Потоцкий теперь движется по наезженным рельсам. Четко по заложенной программе. Одни и те же действия утром, в обед и вечером. Вариации лишь в рамках выбранного образа.

– И?

– Если бы систему наблюдения ставил кто-то со стороны, я бы сказал, что он ее вскрыл и теперь играет на публику. Либо вы его как-то спугнули в госпитале, дав повод насторожиться… Опять же, если мы говорим о возможном враждебном агенте под прикрытием.

Князь скомкал листок и бросил в мусорную корзину:

– Да какой он агент, черт все бы подрал! Медики однозначно заявили, что у бедолаги удалось достичь стабильной ремиссии и в январе надеются продолжить курс поддерживающей терапии. Учитывая, что как раз к Новому году подъедет мой знакомый для глубокого зондирования, то я бы хотел получить более развернутый ответ по этому вопросу. Стоит ли нам снова отправить Анджея в госпиталь или пока дома оставить?

– Дома, – тут же ответил Аристарх. – Все же уровень безопасности у нас на порядок выше. Парень не сможет удрать отсюда, если у него окончательно крышу снесет.

– Именно. Снесет… Я уж было порадовался, что молодой граф постоял одной ногой на краешке могилы и начал выкарабкиваться, а тут ты с этой писулькой… Агент, игра на публику… Ему одиннадцать лет. Тесты это подтвердили. Осталось лишь с мутным польским хвостом разобраться, после чего можно с докладом на самый верх… Так что, давай ты лучше составишь на ближайшие дни списочек для наших ухорезов. Может, с кем пообщаться надо. Что по разным инстанциям запросить. Что покопать в оставшихся документах со времени смерти отца Анджея и деда. Должна ведь быть ниточка, должна… Может быть, я даже на поклон к Драбицыну схожу. Потому что вполне возможно, что лежит у них в закромах какой-то материал о той дурной атаке на поместье.

– Если бы у СБ были зацепки, они бы к царю уже примчались с просьбой выписать ордер. Нет у них ничего. А то, как себя ведет Потоцкий, можно трактовать как попытку удержаться от распада личности. У людей с обострением психиатрических диагнозов возможно схожее поведение. Когда они механически следуют запомненному шаблону поведения, стараясь таким образом удержаться на грани срыва.

– Вот видишь… Так что давай, думай, анализируй, найди мне этих проклятых пшеков или кто там Анджею слил данные о покушении. Я тебе буду очень благодарен.

Выбравшись из кресла, аналитик помахал беззаботно ладонью и двинулся на выход. Он вообще отличался изрядным пофигизмом при общении с вышестоящим руководством. Потому что знал себе цену и раскрутил для хозяина не одну головоломную проблему. Но, взявшись за ручку двери, притормозил, повернулся в полоборота и закончил беседу, оставив последнее слово за собой: