Навь и Явь

– О ней я и думаю. О её будущем. – Цветанка, стряхивая остатки ночной ленивой истомы, села на соломенной подстилке. – Ведь если всё, что говорят наши гостьи, сбудется, ни у нас, ни у наших детишек будущего может не быть вовсе.

Она поднялась, отворила дверь и вышла навстречу молчаливому лесу. Втягивая нервно дрожащими ноздрями воздух, в котором уже чувствовалась предосенняя зябкость, она устремила взгляд к тонкому острому серпу месяца. Невзора неслышной тенью выскользнула следом.

– Ты хоть сама-то знаешь, куда идти?

Цветанка ласково провела пальцем по шраму, пересекавшему когда-то красивое лицо.

– Точно не знаю, но как-нибудь найду дорогу. Лесные духи мне подскажут. Помнишь, ты говорила, что надо их слушать? Я отыщу Калинов мост и вернусь к вам. Пригляди тут за Светланкой, ладно?

Когда рассвет лизнул раму мутноватого оконца ярко-розовым языком, Невзора подсушивала в растопленной печке нарезанный ломтиками хлеб. Гости завтракали разогретой вчерашней кашей, запивая её отваром из смородинового листа и сушёной малины.

– В дорогу возьмёте, а то припасов у вас уж не осталось. – Невзора ссыпала сухари в мешочек, завязала его и вручила Голубе. – А в остальном вас лес прокормит. Ягод да грибов нынче полно, а коли мясца захочется – Цветанка дичь добудет.

Девушка сверкнула ясной улыбкой и порывисто обняла женщину-оборотня – может, просто из благодарности, а может и потому что напомнила ей Невзора дорогую её сердцу навью. И правда, было у них с Севергой немало общего: хмурый стальной взгляд, высокий рост, сила, шрам... Если Невзора успела стать Цветанке почти родной, так может, и Голуба разглядела в суровой, безжалостной навье что-то такое, что остальные в упор не желали видеть?..

После завтрака гости собрались в путь. Цветанка, склонившись над малышкой, ласково пощекотала ей пяточку, и девочка захихикала, дёрнув ножкой. Однако уже через мгновение веселье на её личике сменилось тревогой, и когда воровка взяла Светланку на руки, та громко разревелась – видно, чувствовала расставание.

– Ну, ну... Я скоро вернусь, не печалься, – поглаживая ребёнка по спинке, пробормотала Цветанка, чувствуя в горле острый и нелепый, горький ком, засевший неловко и мучительно.

Солнце причиняло боль, но воровка-оборотень нашла выход: соорудив из куска древесной коры что-то вроде козырька, она привязала его над глазами. Яркий день оставался по-прежнему тяжёлым испытанием для её зрения, но так убийственные лучи хотя бы не лились сверху слепящим потоком. Солнечные зайчики были её злыми врагами, а сверкающие струи встречного лесного ручейка заставили Цветанку сморщиться и отвернуться. Она с нетерпением ждала, когда вечером сила солнца пойдёт на убыль.

Направление на Волчьи Леса подсказывала Дубрава, время от времени превращаясь в горлицу и взмывая в небесную высь. Впрочем, Цветанка и без её подсказок нашла бы путь: разве она могла забыть холодный шелест Северного моря, принесшего ей беду в лице Серебрицы? Теперь она кожей чуяла леденящее дыхание его серых волн, а вслушиваясь, различала среди беззаботного дневного гомона мрачный шёпот и далёкое биение сердца тьмы, таящейся в неприступной глубине тех лесов.

Первый день пути таял в синей вечерней дымке. Истерзанные солнцем глаза Цветанки блаженствовали, и она прибавила ходу, забыв о том, что её спутники – люди, неспособные потягаться с нею в силе и выносливости. Вратена, впрочем, упорно шагала вперёд, превозмогая усталость, а вот Боско и Голуба уже еле переставляли ноги.

– Передохнуть бы, – едва слышно проронил мальчик. – И кушать очень хочется...

– Ну, тогда привал, – объявила Цветанка. – Могу поймать кого-нибудь на ужин.

– Нет уж, у нас сухари есть, – повела плечом Дубрава.

– А пусть словит, – решила Вратена. – Зачем отказываться, коли есть возможность поесть как следует?

– Я плоть живых существ есть не могу, – передёрнулась девушка.

– Ты – как хочешь, – пожала плечами её тётка. – Ешь сухари, а мы мяском силы подкрепим.

Остальные не возражали, и Цветанка отправилась на охоту. Бродя по лесу в облике зверя, она наткнулась на уединённое озерцо, одетое тишиной и заросшее камышом. Зеленоватый туман плыл над водой, а в небе дремали беззаботно-розовые облака, подрумяненные последним отблеском заката – чудесная картина, но охотнице было не до красот природы: её намного больше привлекала стая диких гусей, дремавшая в камышах. Дабы не вспугнуть птиц шорохом и плеском, Цветанка велела хмари расстелиться над водой тонким слоем.

Цап! Бульк! Подкравшись к гусям, Цветанка ухватила одного за шею, а остальные тут же с переполошённым криком взлетели. Недолго птица била мощными крыльями: одно движение челюстей – и её полупудовое тело обмякло, а голова повисла на перекушенной шее. Вернув себе человеческий облик, Цветанка уселась на берегу и принялась ощипывать ещё тёплую тушку.