Многие из эмпирических теорий предполагают, что особое чувство Я, связанное с деятельностью, имеет отношение и к сознательному опыту обладания намерением, и к восприятию моторных сигналов. Иначе говоря, чувство выбора определенной цели должно соединиться с последовательным ощущением телесных движений. Именно такую связь обеспечивает я-модель. Она связывает процесс, во время которого мозг представляет и сравнивает альтернативные действия, с сигналами о движениях вашего тела. Эта связь превращает ощущение движения в осознание действия. Но прошу еще раз заметить: ни «ум», ни я-модель не являются маленьким человечком у вас в голове: не существует никого, кто представляет, сравнивает и решает. Если теория динамической системы верна, все эти случаи являются результатом динамической самоорганизации мозга. Если по каким-то причинам два основных элемента — выбор определенного порядка действий и сигнал о моторных движениях — не связались воедино, вы посчитаете движения своего тела неуправляемыми и ошибочными (или управляемыми извне, как у больных шизофренией), или даже волевыми и целенаправленными, но инициированными не вами — как при синдроме чужой руки.
Галлюцинаторная деятельность
Итак, чувство принадлежности себе и чувство Я независимы друг от друга, поскольку можно, сохраняя чувство обладания, утратить чувство деятельности. Это также показали наши ОВТ-эксперименты: деятельность не является необходимым условием возникновения самого простого чувства Я13. Но может ли человек галлюцинировать и саму деятельность? Ответ — да, хотя, как ни странно, многие философы долго игнорировали это явление. Вы можете обладать надежным, сознательным опытом того, что действие преднамаренное, даже если это не так. Прямой стимуляцией мозга можно вызвать не только движения тела, но и осознаваемое побуждение к их исполнению. Мы можем экспериментально вызвать сознательный опыт волевого акта.
Рассмотрим один пример: Стефан Кремер с коллегами из университетской клиники Страсбурга стимулировали определенный участок мозга (передний край поясной извилины) для определения эпилептогенных зон перед операцией у пациентки, страдающей эпилепсией, которой не помогало медикаментозное лечение. Стимуляция вызвала быстрые движения глаз, охватывающие обе стороны поля зрения. Пациентка принялась искать ближайший предмет в пределах досягаемости, а рука, противоположная стимулируемой стороне — левая, — потянулась вправо. Она сообщила о сильном, неконтролируемом желании «что-нибудь схватить». Как только она увидела потенциально доступный объект, ее левая рука тут же его взяла. На уровне сознательного опыта неудержимое желание хватать началось и закончилось одновременно со стимуляцией мозга. Итак, ясно: сознательный опыт волевого акта, чем бы он ни был, можно включать и выключать слабым электрическим током от электрода в мозг14.
Однако существуют более изящные способы вызвать чувство деятельности чисто психологическими средствами. В девяностых годах двадцатого века психологи Дэниел М. Вегнер и Талиа Уитли из университета Виргинии изучали необходимые и достаточные условия для «сознательного опыта воли» с помощью хитроумного эксперимента. В опыте под названием «Я — шпион» они создавали у испытуемых каузальную связь между мыслью и действием, сумев вызвать у участников чувство, что они совершают волевое действие, которое на самом деле выполнял кто-то другой15.
Каждого подопытного ставили в пару с подставным лицом, которого представляли как обыкновенного участника эксперимента. Они садились за стол друг против друга, и обоих просили опустить кончик пальца на квадратную дощечку, прикрепленную к компьютерной мыши, так что они могли вместе двигать мышью, как блюдцем при спиритическом сеансе. Обоим был виден экран компьютера, на котором показывали около пятидесяти рисунков из детских книжек: пластмассовые динозавры, машинки, лебеди и тому подобное.
Настоящий и подставной подопытные надевали наушники, причем им объясняли, что цель эксперимента — «изучить чувства, которые сопутствуют намерению действовать, то, как они возникают и пропадают». Участников просили около тридцати секунд водить мышкой по экрану, одновременно слушая аудиодорожку из случайного набора слов — некоторые из которых относились к объектам на экране, — с десятисекундными музыкальными вставками. Слова в каждой дорожке якобы различались, а время музыкальных вставок совпадало. Услышав музыку, участники должны были остановить мышку на том или ином объекте и при этом оценить «каждую остановку на уровень личной преднамеренности». Однако испытуемый не знал, что его подставной напарник не слышал ни слов, ни музыки, а получал инструкции, какое движение совершить. В четырех из двадцати или тридцати попыток ему приказывали остановить мышку на определенном объекте (каждый раз на разном); эти предписанные остановки происходили во время музыкальной вставки, после того как испытуемый слышал в наушниках соответствующее слово (например, «лебедь»)16.