Научиться быть ведьмой

— Говорила Наташе — ей можно, а тебе — нет. Грохнешься.

— А разве оно того не стоит?

Ого! Интересная постановка вопроса. Значит, Никита уже ощутил это особенное чувство — научился летать без применения методик. Что ж — тогда отговаривать его бесполезно.

— Стоит! Летим! — крикнула Вероника и ещё прибавила скорости.

И они взлетели… Стоп! Откуда взялся этот малыш в центральной зоне катка? Почему он не возле бортика? Где его родители? Вероника, осознавая, что затормозить она не успеет, попыталась обогнуть ребёнка справа, так как слева ей помешала бы ёлка. Ну, слава богу, малыш не задет. Правда, из-за неожиданного манёвра она сбила с ног Никиту и грохнулась вместе с ним на лёд. Вернее, это Никита грохнулся на лёд, а она — на Никиту.

— Чёрт! — выругался он. — Ника, не ушиблась?

— Нет, а ты?

Ребят обступили одногруппники и помогли им подняться. Наташа, оглядев пострадавших, заметила с беспокойством:

— Никита, у тебя лоб разбит.

Она достала платочек и попыталась промокнуть кровь.

— Ой, Никиточка, — вскрикнула Леночка, — какая большая рана. Тебе наверно больно?

— Чёрт, похоже, я тебе бровь коньком рассекла, — расстроено проронила Вероника, когда место повреждения стало лучше видно.

— Да ерунда, девочки, просто царапина.

— Нет порез глубокий, — покачала головой Вероника. — Боюсь, придётся накладывать швы.

— Пойдём, Никиточка, — Лена взяла парня за руку, — я тебя в медпункт отведу.

— Я с Вами пойду, — тут же вызвался Егор.

— Ребята до конца сеанса ещё полчаса — катайтесь. Я сам прекрасно дойду до медпункта. Ещё не хватало всей группой мою царапину лечить.

— Нет, Никиточка, надо чтобы с тобой обязательно кто-то был рядом — вдруг что-то понадобится.

— Ну, ладно, — неожиданно согласился с Леночкой Никита и с улыбкой добавил:

— Только пусть тогда со мной Вероника идёт. Кто вывел меня из строя, тот и должен процесс лечения контролировать.

Хорошо, что приглашённая в санитары не заметила, как Егор подмигнул Никите, а то могла бы и не согласится с этой ролью, сочтя, приглашение очередной уловкой, чтобы выиграть пари.

Порез от лезвия конька показался дежурившему в медпункте врачу достаточно серьёзным и он, обработав рану, отправил Никиту в поликлинику к хирургу. Хирург в свою очередь наложил швы, но посчитал, что парню ещё необходима противостолбнячная прививка. Когда же наконец и прививка была сделана, молодые люди обнаружили, что безнадёжно опоздали на ужин в студенческую столовую. Никита тут же попытался использовать этот факт, как предлог пригласить Веронику в кафе, но она категорически отказалась.

— Ну ладно бровь мне рассекла, это можно объяснить самоотверженной попыткой спасти ребёнка, но голодной смерти-то ты мне за что желаешь? — решил надавить на жалость Никита.

— Не желаю. Ты можешь поужинать в кафе один.

— Леночка тебе не простит, что ты бросила раненого одного. А вдруг мне понадобится помощь?

— Между прочим, я тоже упала. Может, мне отдых нужен после такого потрясения.

— Но я же смягчил твоё падение, — усмехнулся Никита.

— Ну, не такой уж ты и мягкий, — парировала Вероника, и слегка смутилась, вспомнив, каким упругим показалось ей тело Никиты.

— Надеюсь, это комплимент. Ну так, что, идём?

— Нет, Никит, в кафе я не хочу. Опять какие-нибудь дебилы будут тебе знаки подавать, мол давай — не подкачай, выигрывай пари. Но, раз уж я твоя должница, могу предложить перекусить у меня. Давай зайдём в магазин и купим чего-нибудь вкусненького.

— Давай, — охотно согласился Никита.

И через 20 минут молодые люди уже сидели в комнате Вероники за импровизированным ужином, состоящим из бутербродов и овощного салата. И Тимофей тоже не остался в стороне — с упоением уплетал корм для котят из своей крохотной мисочки.

Вероника жевала бутерброды без энтузиазма. Казалось бы, она должна была проголодаться, ведь пообедать сегодня не успела. Но, видимо, прошедший день, наполненный переживаниями, и усталость убили аппетит. Зато чай доставлял удовольствие. Она почти залпом выпила одну чашку и тут же налила себе другую. Парень, сидящий напротив — причина в нём. Этот его будоражащий, горячий взгляд — от него пересыхало во рту. Сегодня не было свечей на столе и звёздочек на потолке, почему Вероника всё равно видела отблески пламени в его глазах? Может, ему больно?

— Никит, ты извини, что так получилось. Мне жаль.

— Ты про это? — парень дотронулся до шрама, заклеенного пластырем, и невольно поморщился. — Ерунда.

«Всё-таки ему больно», — сделала вывод Вероника.

— А знаешь, ведь у меня тоже есть шрам от лезвия конька.

— Ого! На тебя тоже кто-то упал на катке?

— Да. Леся. Но это было очень давно, когда мы были совсем маленькими. Нам тогда по 8 стукнуло. Помню, порез получился глубокий, было больно, но я терпела, не плакала — не хотела, чтобы Алеся переживала. Папа отвёз меня в больницу, и мне наложили швы.

— Так мы с тобой соратники по боевым ранениям!

— Угу. Хочешь, шрам покажу?

— Ещё бы! Хоть бы он оказался на…

— И не мечтай, — перебила Вероника, — шрам на голове, точнее на затылке.

Она приподняла волосы и развернулась к Никите спиной.

— Видишь?

— Не очень.

— Где-то здесь…