Научиться быть ведьмой

Но зато она знала о методике Ko0, о которой ей напомнил Пётр Иванович в своём письме. Эта методика работы с копиями — дублями информации. С дублями-то, к счастью, можно было делать всё, что угодно — создавать, уничтожать, тиражировать и много других милых фокусов. Ника догадалась, что ректор создал одноразовый дубль информации, которой владел сам, и поместил его в письмо. Дубль, предназначенный конкретно Веронике и автоматически уничтожаемый со всех промежуточных носителей, как только достигнет адресата.

Понятно, что такие предосторожности Пётр Иванович предпринял не просто так. В его послании было что-то очень важное и очень секретное. Поэтому Вероника сосредоточилась и прочла оставшуюся часть письма с предельным вниманием.

«Сегодня утром в своём кабинете я обнаружил на полу два пятнышка, цветом напоминающие кровь. Я стёр их, не придав им поначалу никакого значения. Подумал, что это уборщица могла случайно пролить какое-нибудь удобрение для цветов, но, как выяснилось позже, растения в моём кабинете вчера никто не поливал. Через какое-то время обнаружилось, что мой заместитель, Матвей Тимофеевич, пропал. Он не явился на работу и дома тоже не был обнаружен. Не знаю, связаны ли эти два события и имеют ли они какое-то отношение к исчезнувшей из сейфа информации, но вероятность такая существует, поэтому я и решил сообщить тебе о них.

До выяснения причин исчезновения Матвея Тимофеевича было решено объявить, что он в командировке, чтобы пресечь чудовищные слухи, расползающиеся среди студентов. Думаю, ты понимаешь, что не должна ни с кем делиться полученной от меня информацией.

Жду от тебя письма со списком всех, кто может быть причастен к краже документов, а именно: тех, кто передал тебе информацию о кодах доступа, тех, кто спровоцировал тебя залезть ко мне в кабинет и вскрыть сейф, тех, кто знал об этом и тех, кто подозрительно вёл себя в последнее время — проявлял к тебе и твоим действиям повышенный интерес, следил за тобой и так далее».

Дочитанное письмо благополучно удалилось, но Вероника успела запомнить всю информацию, каждое слово. И эта информация вызвала лёгкую дрожь и неприятное покалывание между лопатками. Такое ощущение всегда возникало у Ники, когда она была очень сильно взволнована или встревожена. Вернее, не всегда, а последние три года.

Началось это в тот страшный день, воспоминания о котором до сих пор рвут душу на части. Тогда она с самого утра ощущала это покалывание. Это была даже не боль — это было предчувствие беды. И беда случилась. Страшная, несправедливая, непоправимая и так до конца и непонятая. Вероника до сих пор не знала ответ на вопрос «почему?». Почему это произошло? Почему они погибли?

И вот опять это покалывание. Все сегодняшние перипетии: вызов к ректору, его сумасшедший гнев, жуткие слухи о Матвее Тимофеевиче и даже подозрительные пятна на полу аудитории № 12а и на ботинке преподавателя физики не вызвали в ней этого неприятного чувства, но, видимо, письмо ректора, в котором сообщалось о ещё двух пятнах цвета крови, стало последней каплей, которая переполнила чашу спокойствия и окончательно убедила Веронику, что вокруг неё происходит что-то нехорошее.

Она возбуждённо заёрзала на стуле. Ей было совершенно необходимо с кем-то поделиться своими догадками и сомнениями. Возможно, Пётр Иванович, предупредивший Веронику никому не сообщать информацию из своего письма, под «никому» имел в виду именно «никому», но Вероника в очередной раз поняла его слова по-своему. Она решила, что на Наташу этот запрет не распространяется.

Выскочив из комнаты, она прошла по коридору ровно три шага и оказалась у двери своей соседки по общежитию, а по совместительству лучшей подруги.

— Наташ, — Вероника стукнула пару раз в дверь и просунула голову в проём, — можно?

— Угу, — ответила подруга. Она стояла у окна и наблюдала за очередной выходкой третьекурсников. — Тебе тоже это дикое гоготание заниматься мешает?

— Мешает, только кое-что похуже гоготания, — мрачно сообщила Вероника, закрыв за собой дверь.

— Переживаешь из-за завтрашнего Дисциплинарного Совета?

— Ещё хуже.

— Господи, ты что, за эти несколько часов, что мы не виделись, успела влипнуть в ещё одну неприятность? — покачала головой Наташа и присела на кровать. — Рассказывай!

— На этот раз не я, а наш Бегемотик, — ответила Вероника и пристроилась рядом с подругой.

— Узнала что-то новое? — у Наташи от возбуждения заблестели глаза, — Значит, всё-таки никакая не командировка?!

— Ни разу не командировка.

— А кто сказал?

— Пётр Иванович.

— Ого! — веснушки на щеках Наташи начали с нежно-рыжего и постепенно перешли к ярко-оранжевому, почти красному цвету. — Рассказывай!

Взяв с подруги обещание молчать, Вероника поведала ей всё, о чём говорилось в письме ректора, а также о подозрительных деталях, обнаруженных ею между двумя ботинками Аристарха Вениаминовича.

— Так вот почему ты так долго искала упавший мел — разглядывала странные пятнышки?!

— Именно!

— А если ещё вспомнить слова Никиты…