Научиться быть ведьмой

— Я же его обо всём подробно расспросила. Кто он такой и откуда у него письма для Двинской.

— И что он рассказал?

— Наврал. Сказал, что сам он из Беларуси. Приехал сюда в командировку на пару дней, и сегодня уже улетает назад. Сказал, что письма его просили передать родственники Двинской.

— Почему вы думаете, что он солгал?

— Да потому, что когда он мне шоколадку давал, сказал: «презент с моей родины». А шоколад-то совсем не белорусский. На обёртке буквы не наши — английские.

— Думаете, в Беларуси не могут продавать импортный шоколад?

— Может и могут. Но я, чтобы проверить, специально его спровоцировала. Говорю — шоколад ваш английский — дрянь. А он только улыбнулся. Даже не подумал возразить, что не имеет к Англии никакого отношения.

— Шоколад действительно был невкусный или это был приём?

— Шоколад, как шоколад, — хитро усмехнулась вахтёрша.

— А вы обёртку уже выкинули?

— Что ж я — совсем дура. Это же улика, можно сказать, вещественное доказательство, — важно изрекла Степанида Ивановна и протянула Никите упаковку от шоколадки, сделанную из тёмно-коричневого тонкого благородного картона, надпись на которой гласила, что в ней когда-то находился бельгийский шоколад.

— А во сколько вы этого английского курьера последний раз видели?

— Минут пятнадцать назад.

— Спасибо, Степанида Ивановна, у вас хватка как у заправского детектива. Я ваш должник.

— Да, ладно, что уж там, — от искренней похвалы вахтёрша залилась румянцем. — Работа у меня такая. И потом, главное, что мы выяснили, что никакой этот курьер не ухажёр твоей Вероники.

— Почему не ухажёр? Раз он солгал, мало ли какие у него намерения.

— В намерениях ты сам разбирайся. Но одно могу сказать: насчёт того, что он сегодня улетает — похоже на правду. Торопился он, и вид у него был такой, как у человека, который собирается в дорогу. Я этот взгляд знаю.

Никита ещё раз поблагодарил вахтёршу и, выскочив из общежития, набрал отца.

— Пап, ты говорил, что приехал на один день, то есть сегодня улетаешь?

— Да. Уже заказал такси в аэропорт.

— Я сейчас подойду к гостинице. Поедем вместе. Хочу тебя проводить.

Конечно, причина, по которой Никите необходимо было как можно быстрее попасть в аэропорт, была совсем другая — найти англо-белорусско-бельгийского курьера, который с большой долей вероятности несёт какую-то угрозу для Вероники. Идей получше, чем довериться профессиональному чутью вахтёрши и попробовать отыскать жгучего брюнета с якутскими глазами в аэропорту, у Никиты не было, поэтому решение сопровождать отца показалось на данный момент самым правильным.

— Позвольте представиться — Арсений Столетов, помощник и секретарь мистера Твина, — жгучий брюнет в полосатом свитере, встречавший гостей у двери, приветливо улыбнулся. — Проходите, пожалуйста, в гостиную и располагайтесь. Мистер Твин через пару минут присоединится к вам.

Арсений указал гостям на дверь слева по коридору, сам же проследовал в дальнюю часть прихожей и скрылся в комнате, которая, судя по всему, являлась кабинетом хозяина.

В ожидании мистера Твина Валентин Семёнович расположился в массивном кресле, а Алтыной начала скользить по гостиной в своей инвалидной коляске и изучать интерьер, особое внимание уделяя мелким вещицам.

— Аля, это съёмная квартира. Мистер Твин провел здесь пока не более 5-ти часов.

Профессор догадывался, что Алтыной не из простого любопытства решила осмотреть гостиную — она начала выполнять задание, о котором он её попросил. Однако Валентин Семёнович был уверен, что понять намерения человека по апартаментам, в которые тот вероятно ещё даже не заходил, невозможно.

Алтыной выразительно посмотрела на друга. Он смог прочитать в её взгляде мысль, которую она хотела ему передать, но не хотела произносить вслух: «Кое-что я всё-таки чувствую. Не мешай».

Прошло около пятнадцати минут, прежде чем дверь в гостиную открылась. Но перед профессорами снова предстал не хозяин, а его помощник.

— Мистеру Твину, к сожалению, нездоровится. Он не сможет вас принять. Приносит искренние извинения. Как только ему станет лучше, он свяжется с вами.

Гостям ничего не оставалось, как последовать на выход.

— Аля ты что-то почувствовала? — поинтересовался Валентин Семёнович, как только они оказались в машине, и у профессора появилась уверенность, что их никто не слышит. — По твоему взгляду я догадался, что ты учуяла какой-то подвох.

— Сложно сказать, — покачала головой Алтыной. — Чтобы получше разобраться, мне нужно обязательно увидеть этого мистера Твина.

— Но хотя бы тип его энергетики? Положительный, отрицательный, смешанный?

— Положительный. Знаешь, для меня это было неожиданностью. По твоему рассказу у меня сложилось впечатление, что мистер Твин — холодный циник, такой себе хитрый утончённый мерзавец, идущий к намеченной цели, не брезгуя ничем. Но это впечатление пока не подтвердилось. В той комнате я неожиданно почувствовала тепло…

— Но, может, это ты уловила энергетику хозяина квартиры?

— Нет, квартира сдаётся уже давно. Жильцы менялись чуть ли не каждый месяц. Я смогла вычленить самый свежий след.