Научи меня быть слабее

В десятый раз за последние пять минут набираю номер Дэна. Абонент вне зоны доступа. Черт возьми, неужели этот день может быть еще хуже? Люди сплошным потоком направляются мимо меня в зал на наш сеанс. А я понимаю, что ждать парня бессмысленно. Знаю, как будет, ведь не впервой. Позвонит ближе к ночи и усталым голосом сообщит о том, что был занят срочными делами: внеплановая операция, совещание, консилиум. А позвонить просто-напросто забыл.

Сидеть в кино одной у меня нет абсолютно никакого желания. Развернувшись, возвращаюсь в машину. Стоит мне усесться в салон, телефон оживает. Но вместо ожидаемого имени своего парня на экране высвечивается имя подруги.

— Ан-я-я-я, — протяжный вой разрывает динамики телефона. Приходится немного отстранить гаджет от лица, дабы не оглохнуть.

— Ален, все в порядке? — испуганно замираю. В голове тут же рисуются ужасные картинки.

— Этот козел изменил мне, — всхлипывает подруга.

— Влад? Да не может быть, Ален. С чего ты решила-то? — завожу мотор и выруливаю на проезжую часть. Я удивлена заявлением Аленки. Подруга замужем за Владом уже шесть лет. Они, считай, со школьной скамьи вместе. Да, у ребят бывали разные времена, и сейчас период не из легких, но в его измену я не поверю.

— Очень даже может, — отрезает подруга.

— Так, ты где сейчас? Дома? Я приеду.

Спустя сорок минут я прижимала к себе сотрясающуюся в рыданиях Аленку, качая ее на руках, как маленького ребенка. Дав подруге возможность выплакать все слезы, отвела в ванную комнату. Заставив умыться и привести себя в порядок, отправилась в кухню. В квартире царил настоящий хаос: куча немытой посуды, разбросанные вещи. Я чуть не убилась, пока дошла до нужной мне комнаты. По всей видимости, Аленка не первый день одна.

Загрузив посуду в посудомоечную машинку, поставила на конфорку турку с водой. Пока варился кофе, порыскав в холодильнике, выудила сыр и хлеб. Увы, больше ничего съестного у Алены там не было.

— Ты как? Получше? — заметив стоящую в проеме двери подругу с полотенцем на голове и распухшим от слез лицом, отодвигаю стул, приглашая ее присесть за стол.

— Немного лучше, — хрипит. Взяв в руки чашку кофе, подносит к лицу, вдыхая аромат.

— Прости, коньяка не предлагаю. Ты ведь кормящая у меня.

— Я больше не кормлю.

В ответ на мой вопросительный взгляд поясняет:

— На прошлой неделе бросила. С молоком совсем плохо стало, да и она уже не совсем кроха. У нас же прикорм вовсю идет. Так что теперь Майя на смесях.

Аленка смотрит на меня с такой грустью в глазах, как будто только что созналась в жутком преступлении. Чего у нее нельзя отнять, так это того, что она отличная мать. Я бы даже сказала, что временами ее материнство переходит в фанатизм. Хотя мне ли, ни разу не рожавшей, судить об этом? Никак не прокомментировав ее слова, подвигаю поближе к ней тарелку с бутербродами. Наверняка весь день ничего не ела.

— Малышка у мамы? — спрашиваю, когда Аленка съедает все до последней крошки. После кофе ее лицо немного светлеет, а к щекам приливает румянец.

— Да. Я в таком раздрае сейчас, — стянув с головы полотенце, расправляет пятерней сбившиеся волосы. — Сама видишь, — горько усмехнувшись, обводит комнату глазами. — Мама с утра приехала, на пару дней к себе забрала ее. Ань, я не знаю, что делать. Разводиться надо.

— Так, погоди разводиться. Знаю я тебя. У тебя чуть что, сразу развод. Ты мне объясни нормально, что у вас произошло? — накрыв ее ладонь, сжимаю крепко, давая понять, что я рядом.

— Что произошло? — внезапно ее глаза снова наполняются слезами. — Как всегда. Сутками домой не приходил. Работа, совещания. Прям президент, не меньше. Не дозвонишься ему, не допишешься. Я с Майей одна. Круглые сутки, неделями. Малышка заболела. Зуб прорезался, и от этого иммунитет снизился. Где-то мы подхватили вирусную ангину. На прошлой неделе было. Она всю ночь кричала, ни спать, ни кушать не могла. Пока я врача дождалась, думала, с ума сойду. Три ночи не спала, Ань. Как привидение тут бродила. Ему звоню, ответ один и тот же: «Я занят. Позвоню позже». В пятницу надеялась, что хотя бы пораньше придет. Написала сообщение, что уже еле на ногах стою. А у него корпоратив, понимаешь? — горькая улыбка кривит ее губы, в то время как по щекам текут две дорожки. Украдкой смахнув слезы с лица, Алена прочищает горло. — Семь часов, его нет. Восемь — нет. Позвонила ему в одиннадцать ночи. Он в машине. Бабы кругом. Вовсю смеются, хохочут. И он со мной… будто со служанкой… таким тоном омерзительным. «Не жди меня, я развожу сотрудниц по домам», — отвернувшись, несколько секунд пытается отдышаться.

— Что, так и сказал?

— Так и сказал, — кивнув, шмыгает носом.

— Вернулся домой часа в четыре ночи. Я проснулась от того, что вода в ванной льется в душе. Прошла на шум, а он сидит в душевой, спит. Разбудила его, вытянула оттуда. Он вырубился на кровати. А я вещи его в стирку бросить хотела. И нашла на брюках женскую «стразину».