Научи меня быть слабее. Реванш

– Я все сказал, госпожа прокурор, – уголок его губ приподымается, кривя их в самодовольной улыбке. – Что-то еще потребуется, присылайте повестку, – небрежно махнув в мою сторону, прикладывает к губам бутылку.

– Что ты мелешь, Артем? А как же твои слова про «всегда вместе»?! – сатанея от его наглого поведения, выбиваю бутылку из его рук. Посуда падает на мягкий пол, пачкая ковролин выливающейся из нее жидкостью.

Проследив смеющимся взглядом за своей потерей, Артем пожимает плечами.

– Ты на что надеялась, девочка? – протягивает высокомерным тоном. – Ты забыла, с кем разговариваешь? Кто ты такая, чтобы я, Серебряков Артем, был с тобой?! – в его глазах нет ничего кроме пустоты. Мне не достучаться до него. А вот он каждым словом нутро из меня вынимает.

Оттолкнувшись, поднимается с дивана. Покачиваясь, поправляет смятую рубашку, засучивая рукава.

– Мы провели с тобой время, хорошо так провели, – произносит, продолжая свое занятие. – Но давай будем реалистами. Трахаться нам было хорошо, но… таких, как ты, – очерчивает рукой окружающее нас пространство, едва ли не падая от этого жеста, – целый клуб.

– Хватит строить из себя мудака, – загородив ему проход, сжимаю кулаки от злости. Он пытается пройти мимо, но я не даю ему этого сделать. Цокнув с досады, отворачивается. Запустив руку в волосы, сжимает их со всей силы.

– Что ты хочешь от меня? – вдруг взрывается, обернувшись. Ну вот, наконец-то рассыпалась его бравада. Его игра в пофигиста.

– Я мудак, я дрянь. Кровь в моих венах грязная, я – ничтожество, поняла? – наступает на меня. Его голос настолько громкий, что нас слышат все вокруг. Но мне плевать. И не страшно ни капли. Он довел меня до черты, и обратной дороги нет.

– Убирайся отсюда, – ревет, нависнув надо мной. А я, выпустив все обиды и страхи на волю, размахнувшись, бью его по лицу. Ладонь опаляет огнем, а сердце пропускает удар. Неужели я это сделала? Но сейчас в голове ни единой мысли – все заволокло туманом ярости. Не дав ему опомниться, бью второй рукой, но Артем успевает поймать ее. Сжав до боли запястье, впивается в меня налитым кровью взглядом. Он дико зол, и не ожидал от меня подобного. Но пусть знает – он заслужил.

– Еще раз бросишь меня по телефону, пожалеешь, – рычу сквозь зубы. Клянусь, если сейчас он продолжит плести ту чушь, что говорил мне несколько минут назад, я наброшусь на него разъяренной кошкой.

Но этого не происходит. Я вижу, как в его черных омутах начинает разгораться пламя… а вместе с ним вспыхивают искры боли и тоски… Стена пала… он сдался.

– Я не такая, как она, слышишь?! Я бы никогда не поступила так с тобой и твоим ребенком, – продолжаю наступать. Отпустив вдруг мою ладонь, он безвольной массой стекает на диван. Я следую за ним, ни на секунду не оставляя в покое.

– Я люблю тебя, слышишь? – обхватив ладонями его лицо, заставляю посмотреть в глаза. Боль… тонны боли… необъятное море. Дыхание спирает от понимания, насколько ему сейчас плохо. Никто бы не выдержал таких мучений, а он будто титан несокрушимый… спрятал все за маской подонка, молча переживая в душе.

– Ты должен вернуться на ринг… – мой подбородок дрожит, пока я смотрю в его полные влаги глаза. – Вспомни, кто ты! Ты – победитель! Ты боец! Ты лучший! Разберись с ним там, на ринге! Заверши начатое! Стань цельным, Артем! Не превращайся в сволочь, не теряй себя! – мой голос срывается. Становится сиплым. Мне приходится по нескольку раз повторять слова, чтобы он мог услышать. Я плачу, чувствую, как по щекам ручьями текут слезы, но мне плевать. Я вся в нем. Глажу его лицо, вожу пальцами по любимым черточкам, смотрю не мигая в родные глаза, с радостью в сердце замечая, как капля по капле к нему возвращаются силы и жажда жизни.

– Я могу навредить тебе, – шепчет он, а я завороженно смотрю, как по его щеке катится скупая слеза.

– Я тоже могу навредить, но это не важно, Артем. Ты должен это сделать… Разбуди в себе голод, направь все свои силы на ринг…

Вырвавшись из моей хватки, он отстраняется. Отвернувшись, устало трет ладонью лицо.

– Если я вернусь на ринг, мне придется бросить здесь все, – произносит глухим голосом. – Придется улететь в Америку.

От его слов в груди образуется комок боли. Но я не подаю виду. Я обязательно справлюсь, смогу найти выход. Но это будет потом. А сейчас я должна быть сильной ради него.

– Хорошо, лети.

Он ухмыляется. Не верит. Поднявшись с дивана, устраиваюсь на полу, у его ног. Крепко сжав его кисти рук, заглядываю в лицо. Он должен услышать каждое мое слово, должен смотреть в глаза. То, что я скажу, будет идти от самого сердца. И он должен раскрыть свое, и впитать каждое из них…

– Даже если весь мир станет против тебя, Тема, – шепчу, смотря на него сквозь пелену, – я останусь с тобой и буду подавать тебе патроны, – каждое слово как клятва.

Он ухмыляется. Но эта улыбка добрая, печальная. Она вселяет в мое сердце надежду. Обхватив ладонями мое лицо, ведет большим пальцем по очертаниям скул.

– А когда они закончатся? – раздается в тишине его хриплый смех.