Научи меня быть слабее. Реванш

Мясников устраивается полулежа, опираясь спиной о решетку. Прикрываю глаза, пытаясь абстрагироваться. Одно лишь его присутствие рядом выводит из себя.

– Арте-е-ем, – протягивает довольным тоном.

– Пошел к дьяволу, ублюдок, или мало втащил тебе? – рычу в ответ, осматривая содранные костяшки. Но Мясников будто не слышит меня, продолжает гнуть свою гнилую травлю.

– Я вот о чем думаю… – ухмыляется, – когда же твоя Анечка поймет, что ты – чмо последнее, и свалит?

Повисает тишина. Густая, вязкая. Тишина, в которой я пытаюсь скрутить, обездвижить, нейтрализовать своих ревущих от злости демонов.

– А знаешь что? – не унимается Мясников. – Я буду поблизости, когда она убежит от тебя в слезах… так же, как это сделала Катя, – подается в мою сторону, последнюю фразу произносит с особым наслаждением, смакуя.

– Закрой свой поганый рот! Клянусь, вырву твой язык! – взрываюсь, сотрясая решетку. Сокамерники испуганно жмутся в угол, правильно расценив ситуацию. Внутри снова закручивается чертова пружина, чтобы через несколько минут рвануть.

– Да, вырвешь, – ржет во всю глотку. – Обязательно, прям как тогда, в нашем не состоявшемся бое, – сплюнув в сторону, Мясников поднимается со скамьи, направляясь в мою сторону.

– Пора признать, Артем, что ты неудачник по жизни. Ты никогда не сможешь сделать меня. Тогда не смог и сейчас слабо.

Мне смешно. Неужели он и в самом деле верит в то, что несет?

– Только помнится мне, Катька не тебя выбрала, как бы ты ни старался, – поднимаю на него насмешливый взгляд. Нахмурившись, Мясников опирается плечом о железные прутья, задумчиво потирая лоб.

– Сначала – да, признаю, – произносит, не сводя с меня глаз. – Но потом… ты ведь помнишь день перед боем, к тебе пришло видео… Ты тогда очень разозлился, избил своего лучшего друга, – произносит насмешливым тоном. – Ай-яй-яй, ты ведь так и не разобрался, что никакой измены не было, – насмешливо цокает, качая головой. – Куда там, ты ведь псих, Артемка… Выбил из Паши все дерьмо, освободив меня еще от одного противника. Сам за решетку загремел, оставив меня чемпионом.

Я буквально чувствую, как градус за градусом в венах закипает кровь. Сжимаю кулаки, пытаясь успокоиться.

– При чем здесь Катина измена, идиот? – рычу сквозь зубы.

– При том, что Катя сделала это ради меня, – смеется ублюдок. – Я попросил ее сделать это. Сказал, что приму обратно, только если придет к твоему другу и переспит с ним, – наклонившись, опирается лбом о решетку, не сводя с меня глаз. – Она бежала от тебя, Артем, как угорелая. Искала защиты, хотела вернуться ко мне… Слезами обливалась, на коленях ползала, а потом такой минет мне забахала, – закатив глаза, втягивает воздух сквозь стиснутые зубы.

– Ты врешь, сука! – сорвавшись в его сторону, впечатываюсь в решетку. Перед глазами пелена красная. Задушу тварь.

– Нет, не вру, – отскочив в сторону, продолжает смеяться мне в лицо. – Она просто поняла, какой ты псих. Ты же только унижать умеешь, Артемчик, только мучить. Ты не умеешь любить, а с женщинами нельзя поступать так, как делаешь ты. Вы с Назаром – два психопата. Только вот у тебя, в отличие от него, есть в кого быть таким… Ты же в дядю своего пошел!

– Закрой, бл*ть, свой рот! – снова и снова колочу в бессильной ярости по решетке. Рычу с досады, от того что не могу дотянуться до ублюдка. Сукин сын копал под меня ни один год. Никто не знал таких подробностей, ни одна душа. Чертов псих пытается зарыть меня в землю, и, мать его, у него это прекрасно получается.

– А ты не хочешь узнать, кто убил твоих родителей? – перекрикивая скрежетание металла от моих ударов по прутьям, восклицает он. – Ты был таким маленьким, беззащитным, смотрел на то, как твой родной дядя убивает отца, а потом душит мать, потому что она стала свидетельницей произошедшего, – он играет со мной, доводит до бешенства, хочет, чтобы я разорвал все на кусочки, чтобы добрался до него. Долбанный психопат… Но у него получилось. Потому что я сравняю его с землей, как только доберусь.

– Ты же знаешь это… Твой дядя сидит в тюрьме, сколько уже лет прошло? Ты не видел его с того дня, – продолжает свою речь Мясников. – Но в тебе плещется то же дерьмо, тот же монстр, Артемка… – он доволен, максимально приблизившись к цели, провоцирует до победного.

– Сдохни! – рычу, резко подавшись вперед хватаю его за глотку. Вцепившись мертвой хваткой в ублюдка, сжимаю горло, пока его рожа не становится пунцового цвета. Он пытается вырваться, отодрать мои пальцы. Его жалкие трепыхания вызывают у меня лишь зловещий смех. Вот он, смелый Артурчик. Только исподтишка может быть крутым, а на деле – дерьмо на палочке.

Не знаю, сколько проходит времени. Несколько секунд или минут? Но он наконец-то вырывается из моих рук. Отскочив, сгибается пополам, пытаясь отдышаться.