Нато! Новая жизнь (СИ)

— Да. Да Ваэрон. Да. Я пойду к ним одна. И в их мир тоже пойду одна. Меня не было черт знает сколько времени, а вернувшись, я просыпаюсь утром одна. Потому что у моих мужей свои дела. Я все понимаю, вы привыкли за эти месяцы жить так, как вам хочется. И это прекрасно. Вы наконец то стали самостоятельными и независимыми от меня. И я этому рада. Правда, рада. Но это не значит, что я буду сидеть дома и вышивать крестиком, дожидаясь возле окошка вашего возращения. У меня тоже есть дела и обязательства.

После моей тирады парни сползли на пол, встав на колени и опустив головы. Все, кроме Ваэрона. Я успела заметить в их глаза вину. Они чувствовали себя виноватыми, неважно за что, я не этого хотела. Я хотела, чтоб они поняли, что я ценю их самостоятельность, но и сама сидеть ровно на попе не хочу. Я не хотела, чтоб они чувствовали себя в чем то виноватыми.

Я посмотрела на Ваэрона. Я видела, что он борется сам с собой. Одна его часть готова была сейчас опуститься на колени, рядом с остальными, другая хотела встряхнуть меня посильнее, чтоб не смела с ним спорить. Я подошла к нему, и, обняв, сказала:

— Я очень, очень вас люблю. Но запереть меня дома не позволю. Представь себя на моем месте. Не я, а ты сидишь целыми днями дома, один. Изо дня в день. С утра до вечера.

Ваэрон тяжело вздохнул и обнял меня в ответ.

— Прости меня. Я должен был подумать о том, что ты почувствуешь, проснувшись утром одна. Я виноват.

— Ты не виноват, вы все не виноваты, ни в чем. Это нормально, когда все занимаются своими делами. Просто нужно предупреждать о своих внезапных отлучках, и давать друг другу больше свободы. У каждого из нас должен быть выбор, сидеть взаперти, или заниматься тем, чем нравится. Или не нравится, но необходимо.

***

К драконам на следующий день мы отправились с Эйвиндом. Император Антеон был рад меня видеть, как и его подданные. Все были готовы отправиться домой, в свой родной мир, в Ленарис. Правительница фей была немного нервной, она переживала, ждут ли их дома, помнят ли о них. Пообещав ей, что обязательно загляну к ним в гости, открыла портал на Октавию. И вскоре на землях Глобалса не осталось ни одной феи.

— Асинья, мой сын хотел поговорить с Вами. Сможете ли Вы простить его или хотя бы выслушать? — император был очень печален.

— Я выслушаю его. Как бы то ни было, и что бы не произошло в прошлом, он был и остается моим мужем, даже если сам не хочет этого признавать. А я. Я все еще люблю его.

— Ему, и остальным Вашим мужьям, очень повезло с вами.

— Это мне с ними повезло. Они любят меня, они принимают меня, такой, какая я есть. Со всеми моими тараканами в голове, со всеми моими выходками. Они не просто терпят меня, они действительно любят меня. И я это очень ценю.

***

Похудевший, осунувшееся лицо, круги под глазами, виноватый взгляд синих глаз. Он медленно опускается на колени и опускает взгляд в пол. Как я ненавижу эту позу покорности, но я должна смириться, он так приучен еще на Яромире. Для него ничего постыдного в этой позе нет, а значит и я должна принять это.

— Госпожа, прошу простить меня, хотя понимаю, мне нет прощения. Позвольте остаться рабом возле Ваших ног, не гоните меня. Я готов навсегда проститься со своим драконом, лишь бы быть рядом с Вами.

— Поднимись. Я хочу видеть твои глаза. Я хочу видеть твое лицо. Ты сделал мне больно. Но не тогда, когда убил. То боль физическая, и она имеет свойство проходить. Ты сделал мне больно, когда выказывал свое высокомерие, когда отказывался от меня. Эта та боль, та которой очень сложно избавиться, та боль, которая рано или поздно умеет возвращаться и напоминать о себе.

Я подошла к нему и опустилась рядом на колени. Обняла ладоням его лицо и посмотрела в его глаза.

— Ты понимаешь Рам, ты предал меня, ты отказался от меня. Вопрос не в том, прощу ли я тебя. Вопрос в том, сможешь ли ты сам себя, когда нибудь простить за это.

Мы стояли на коленях, смотрели друг другу в глаза, и слезы текли по нашим лицам. Сейчас мы вспоминали о минутах радости и печали. Каждый о своих, но все же общих. О первой встрече, о первом полете, о первой потере. О нашей свадьбе, о детях, о нашем домике в горах. О первых шагах детей, и их первых словах. О моей смерти и возвращении. О нашем общем уходе через грань. И о нашей встрече здесь.

У нас слишком много общего прошлого, слишком много счастливых минут в этом прошлом, я не могу от всего этого отказаться. Я не могу отказаться от моего дракона.

— Ты останешься со мной — тихо сказала я.

— Спасибо госпожа! Я сделаю все, чтоб Вы когда нибудь смогли меня простить — он положил свою ладонь сверху на мою, и прижал ее к своей щеке.

***

— Эйвинд. Он остается с нами! — я уже полчаса спорила со своим несносным, временами, оборотнем.

— Но его дракон отправляется вместе с остальными в другой мир — уперся Эйвинд.

— Но им будет плохо друг без друга — возразила я.

— Им и вместе было плохо. Они же договориться друг с другом не смогли. Причем зверь оказался умнее человека.

— Но Эйвинд …