Натиск

Сенокосцев было много, а в той деревне жило мало людей, “дома” пустовали, и этот пошел с ними. Частично по своей воле, частично волею Кошки. Она направляла его и скрывала от людских глаз. Сложно такое не заметить когда идешь в прибрежье самой длинной реки. Там где река не сходила с ума устроились деревеньки. Они даже прошли ту в которую их отправлял Волк. “Поддельную Дурку” – как говорил карлик.

– Ты правда думаешь что мы так доберемся до Мраада? – Спросил Лев. стоя на открытом балконе.

Ворон высунулся из окна.

– Нихил начинается из Мраада.

– Но…А почему мы с самого начала не решили идти по реке?

Ворон бегло осмотрел окрестности.

– На обычной лодке, или вдоль берега не пройти. Когда прибудем, ты все сам поймешь. По запаху. Вся грязь из Мраада идет по Нихилу. Тут вода, пока чистая, но чем мы ближе…Сомневаюсь что даже дом пройдет.

Немой вопрос повис на устах Льва – “Как такое можно загадить? Сколько на это нужно времени?” Бескрайние поля, высокое небо, ели чертящие линию горизонта. По коротким, вытащенным с силой, рассказам из Ворона он уже стал понемногу понимать куда идет, но… как такое возможно? Нихил не маленькая горная речушка, а широкая, бурная и хаотичная река, более даже подходящая на длинное море.

Лев провел пальцами в воздухе и вода повинуясь стала собираться в нестабильный комок на ладони. Кристально чистая вода, в которой даже запуталось пара мирно плавающих мальков.

Найти более удобный способ чем передвижение в собственном доме сложно представить. Три этажа блаженства. Первый представлял собой маленькую кухоньку, а второй и третий – спальнями. Шкафчики набитые всякой старой дребеденью были выдубленны в хитиновых стенах. Дом, который хоть и стоял без надобности, Мин, однако отдавать не хотел. Ведь в нем жила история.

Раньше он принадлежал прекрасной девушке с матерью и старенькой бабушкой. Бабушка умерла от старости, а мать от лихорадки, практически в одно время двенадцать лет назад. Дочери ничего не оставалось кроме как поспешно выйти замуж и покинуть родное гнездышко. Память, да старые вещи остались жить здесь. Старые, но не бесполезные. Скинув сети они обеспечивали себя рыбой, а выдраив одну большую сковороду, эту еду приготовили. Соль, перец, разномастные приправы так же остались здесь, будто совсем никому не были нужны.

А вот рыбка получилась отменная. Не хватало только дольки лимона, но жители Дурки даже и не слышали о таком фрукте.

Пейзажи сменялись холмами, равнинами и редко мелькающими островками. Нихил однако не забывал о своем дурном характере. Порой вздымающиеся волны поднимались до нижних окон, к чему собственно дом был готов, и выливалась сквозь щели в полу. Осенние грозы атаковали с другой стороны, но и это также было безуспешно. Даже проблема холода решалась природой этого удивительного жука. Под крышей, под самым брюхом у него, жар достигал небывалых высот. Видимо из-за движения производилось столько тепла, другого объяснения ни Кошка, ни Лев дать не смогли, а Ворону было плевать. Плевать ему было ровно на все что происходило вокруг. До того момента как…

Как река приобрела коричнево-черные оттенки. До того как на глади стали появляться первый плавающий мусор. Взгляд его изменился. Теперь в глазах появилась та печаль которую он уже много лет не чувствовал, и надеялся что не почувствует.

– С такой скоростью у нас есть еще два дня. – Сказал он привалившись на диване. – Скоро вы увидите наш дом. Прошу не серчайте на меня.

Кошка и Лев озадаченно обменялись взглядами.

– А за что нам тебя винить? Все же вроде нормально. – Сказал Лев.

– Ворон, ты же не виноват что там проснулся. – Поддержала его Кошка.

В голове у, некогда самого стойкого человека в Натиске, роились мысли. Воспоминания грязными червями вылезали из потаенных уголков разума. Они требовали рассказать о себе, требовали поселиться в других, им нужен был голос. Но Ворон молчал.

– Извинете, – сказал он и поднялся со стула, – я хочу спать.

– Да, конечно. Мы посторожим. – Сказала Кошка. Ее мысли сейчас проникали в его. Она того не хотела, это часто происходит само. Рефлекс, так это назвал Волк. И этот рефлекс она даже не замечает.

– Кошка! – Гаркнул Ворон.

– А! Да, прости.

Ч6.

Мраад предстал своим величием еще до того как его очертания пробились сквозь далекий черный смог. Он предстал всеобъемлющей вонью и вязкой трясиной, чем когда-то была река. Столица Отара пала под собственным изобилием. Ноги сенокосца с трудом пробирались через заплывшие отходы производства, а город только стал прорисовываться вдалеке. Прежде дом словно плыл, теперь он качался из стороны в сторону. И каждый новый шаг давался трудней. Он будто проверял землю на пригодность шагнуть, и когда ошибался покачивался и спешил помочь себе другими семью ногами, еще более. А берега тем временем все больше походили на замасленные края сковороды. Насекомые и птицы падальщики стали появляться все чаще.