Натиск с Ригеля

– Последуйте по дороге Олбани, – сказал Стивенс. – Мы должны двигаться дальше. Если эти птицы вернутся утром… – он не завершил фразу.

– Но что с этим бедолагой? – спросила Марта Лами.

– Оставьте его, – сказал Стивенс, затем внезапно сдался. – во всем этом деле слишком много загадок. Я ухожу, говорю вам, ухожу. Вы можете оставаться здесь, пока не сгниете, если хотите. А я сваливаю.

Глава V: Угроза

Естественно, исследование знакомого и в то же время незнакомого мира, в который их внезапно забросило, было первой заботой нью-йоркских колонистов. Однако в первые недели никто из группы не хотел уходить далеко от Института из-за возможных трудностей с получением электрического питания для длительного путешествия, а исследования Бивилла о потенциальных возможностях их новой телесной формы продвигались так медленно, что они едва осмеливались уходить.

Его открытия в первые недели были, по сути, чисто негативными. Издатель Фаррелли сломал палец в каком-то механизме, но когда О'Хара выточил точную копию на своем токарном станке, а Бивилл прикрепил ее, новому элементу совершенно не хватало чувствительности, и его можно было двигать только сознательным усилием – признак того, что какая-то еще незнакомая реакция лежит в основе секрета движения их металлических тел.

Но самая большая трудность на пути любой деятельности заключалась в почти полном отсутствии механических и технических навыков внутри всей группы. О'Хара был неплохим механиком, Дэнджерфилд увлекался радио, а Фаррелли мог управлять печатным станком (он несколько дней публиковал на одном из них комичную пародию на газету, а затем отказался от попыток), но помимо этого самым большим достижением было вождение автомобиля, и большинство из них понимали, насколько беспомощна старая цивилизация без своих "дровосеков и водоносов"4.

Чтобы исправить это положение, а также занять их, Бен поручил каждому изучить какую-нибудь отрасль механической науки, поскольку запас информации в виде книг и экспериментального материала в любой форме был неисчерпаемым. Таким образом, в течение первой недели Толфсен и миссис Робертс прочесывали линию Нью-Йоркского централа в поисках исправного локомотива. После многочисленных неудач им удалось запустить эту штуку, но только для того, чтобы обнаружить, что линия была заблокирована обломками, и им понадобится кран, чтобы расчистить путь для исследовательского путешествия даже средней длины.

В то же время Мюррей Ли вместе с Дэнджерфилдом и двумя или тремя другими предпринимали усилия, чтобы запустить радиовещательную станцию Централ-парка; работа была довольно сложной, поскольку она включала в себя попытки вникнуть в то, что было для них неизвестным. Ежедневно они обменивались сообщениями друг с другом на телеграфных аппаратах, изъятых из офиса Вестерн Юнион, готовясь к тому времени, когда они смогут собрать аппарат для отправки сообщений.

Но самым амбициозным усилием и тем, которое должно было иметь наибольшую долю достижений, была экспедиция Фаррелли, Глории и владельца магазина одежды по имени Кевиц в поисках морских приключений. После недели интенсивного изучения судовых двигателей по книгам все трое взяли буксир в порту и отправились в круиз по гавани.

Полчаса спустя они были на высоте и в сухости на острове Бедлоу, мрачно размышляя о перспективе провести там всю свою жизнь, поскольку попытка плыть под тяжестью трехсот фунтов железа их тел могла закончиться только неудачей. К счастью, прилив пришел им на помощь, и, проявив больше смелости, чем здравого смысла, они продолжили свое путешествие к Губернаторскому острову, где им посчастливилось найти одинокого артиллериста, ослабевшего от голода, но радостного от восторга, поняв, что его металлическое тело не было белой горячкой, вызванной квартой джина, который он выпил в ночь перед превращением.

Гигантские птицы, которых Бивилл профессионально назвал "тетраптериксами", казалось, покинули город с появлением колонистов. Даже гнездо, на которое наткнулся Робертс, оказалось покинутым, когда экспедиция осторожно посетила это место, и воспоминания о птицах опустились до уровня предмета для праздных разговоров, когда новое событие привлекло к ней всеобщее внимание.

Мэсси, художник, у которого было все время мира и все художественные принадлежности Нью-Йорка под рукой, пустился в художественную авантюру, рисуя день и ночь. Однажды утром он поднял свой мольберт на крышу здания "Дейли Ньюс", чтобы нарисовать город на рассвете с метеостанции. Тот факт, что ему пришлось подниматься по лестнице весь путь наверх и, наконец, проломить дверь наверху, не стал препятствием для его энтузиазма. Кевиц, спешивший на машине по Лексингтон-авеню, чтобы присоединиться к своим коллегам-морякам в исследовании механизмов грузового судна, увидел его в маленькой стальной клетке, силуэт которой вырисовывался на фоне краснеющего дня.