Наташа и будущее

Они встретились в зале, специально предназначенном, для приёма восточных гостей. Большой зал был разделён стенами из растущего пластика (их можно вырастить буквально за десять минут, а убрать за пять). Пластиковые стены создавали иллюзию уединения. Это было одно из немногих (по пальцам двух рук можно пересчитать) помещений в недрах недостроенного города в полной мере оборудованное камерами наблюдения.

Ташка, отец и Хироко-сан по русскому обучаю сидели вокруг стола сделанного из пластика, но выглядевшим совершенно как деревянный. На столе стояла корзинка с идеально круглыми (испечёнными авто-поваром) баранками. Пластиковая корзинка стороннему взгляду казалась сплетённой из ивовых прутьев. Ещё на столе стояла мисочка с мёдом (самым настоящим, насколько это возможно) выставленным Ташкиным отцом как ответное угощение. И электрический чайник, разумеется в виде здорового самовара. Хироко-сан принёс с собой несколько герметично запакованных коробочек и они также стояли на столе, рядом с баранками потому, как кроме стола и стульев в импровизированной комнате ничего больше не было. Сквозь матовые пластиковые стены можно с трудом разглядеть смутные силуэты других людей.

-Алексей-семпай, ви не говорить мне, что тоже доминанта– осуждающе покачал головой гость.

-Простите– поправила Ташка –Но я лишь доминанта-плюс, а не «плюс-плюс».-И окончательно смутилась. к

-Это всё равно осень-осень замесательно! Я кланяюсь вам– заявил Хироко-сан и действительно встал и поклонился сложив руки на груди чем смутил Ташку ещё сильнее, хотя казалось сильнее некуда. Оказалось, что смущаться можно бесконечно.

С энной попытки одолев смущение Ташка осмелилась поинтересоваться: –Почему вы поклонились мне? Мой геном не моя заслуга, а скорее результат искусства генограммистов разработавших генетическую карту ребёнка для моих родителей и удачной реализации генетической программы, что опять же следствие искусства генограммистов.

-О Натяся-тян ви осень скромная и осень умная девуска– улыбнулся Хироко-сан –Я клянялся вам, но на самом деле я клянялся совеским генограмисам и мусеству твоих родителей. Алексей-семпай ви осень мусественый человек. И, как окасалась, осень удачливый. У няс говорят: мусество и удача идут рука об руку. Я ряд за вас Алексей-семпай и за вас Натяся-тян.

Неудобно себя чувствовавший и ёрзавший на протяжении всего разговора Ташкин отец наконец решился переменить тему разговора.

-Хироко-сан…

-О! Просю насивайте меня товарисем, по насему это будет «сэмпай».

-Товарищ Хироко-сэмпай скоро должен будет закончится срок вашего контракта…

-О да-да! Через седьмую часть года я вернусь в Токио. Ах какой это замесательный город. Как жаль, что вам там никогда не придёся побывать там Алексей-сэмпай потомусто вы не японец. Мои сыновья говорят по видеосвязи сто осень ждут меня. Младший, Сато-кун, собирается поступать в тайную академию и выучиться на «чёрного колпака». Он немного старше вас Натася-тян. И также осень интересуется красивым русским ясыком.

-Давайте пить чай– предложил Ташкин отец на что гость восторженно отреагировал –Ах цай, цай с баранками – как экзотисно!

Товарищ Свирепый, отец Ташки, разливал в чашки кипяток когда у него замигал огонёк входящего вызова. Выслушав неслышимый для других голос, отец сказал: –Сейчас буду, отключите туннель от линий энергоподачи.

-Простите– извинился он уже вставая: –Срочный вызов, вернусь буквально через десять минут. Наталья, развлечёшь гостья?

Ташка отозвалась: –Хорошо, папа.
Они сидели и смотрели друг на друга: советская девочка, вчерашняя школьница и пожилой японский империалист с круглым, словно луна, лицом, а над чашками с кипятком поднимался пар.
Ташка смущённо кашлянула и предложила: –Давайте я налью вам заварки, чай стынет…
Горячая вода в чашках приобрела цвет шоколада: –Берите баранки пожалуйста и мёд кушайте. Папа говорит, что очень хороший мёд, цветочный.
Ташка мучительно подыскивала тему для беседы и наконец-то нашла: –Хироко-сан вы тоже строитель?

-О да-да, строитель.

-И вы строите большой город?– спросила Ташка.

Иностранный гость впервые за весь вечер помотал лунообразной головой: –Нет-нет. Не город, а больсой испрасительный лагерь. По васему будет «тюрьма».

-Так вы тюрьмы там у себя строите!– ахнула Ташка. Она никак не могла поверить, что сидящий перед ней пожилой архитектор, друг отца, хотя и подсобник мирового империализма, на самом деле жуткий сатрап и строитель тюрем. Ведь он так смешно рассказывал про своих сыновей и постоянно улыбался.

-Кого вы хотите засадить в свои тюрьмы?– спросила Ташка.