Наталья Бехтерева. Какой мы ее знали

В целом отец был подготовлен к этому стилю работы общением со своими учителями, получившими образование и воспитание в старой, еще дореволюционной, научной школе, – от профессора Виктора Петровича Осипова до академика Леона Абгаровича Орбели. Отец с радостью узнавал черты этого старого, доброго grand style, создавшего славу российской науки первой половины ХХ века, в мыслях и действиях Натальи Петровны, равно как и ряда других коллег, – скажем, другого его соученика по Военно-медицинской академии, Павла Васильевича Симонова. При этом он всегда подчеркивал, что Наталья Петровна не понаслышке знакома с научными установками и жизненным стилем крупнейших ученых современного Запада – к примеру, Грея Уолтера, в лаборатории которого она совершенствовала свое знание методики вживленных электродов – и, таким образом, совмещает принадлежность к настоящей, большой науке по обеим линиям ее исторического развития – советской и западной.

Их рабочие совещания, на которых мне иногда доводилось присутствовать, напоминали встречу двух старых и добрых знакомых. Беседа шла очень неспешно, но и без длинных пауз, в духе взаимного уважения и симпатии, по ходу ее упоминались общие знакомые – иной раз крупнейшие деятели академической и военной науки, припоминались произошедшие с ними поучительные или забавные истории. И в этом потоке идей и ассоциаций легко и мягко решались текущие, а иногда и стратегические, проблемы развития той линии исследований, которыми Леонид Иванович занимался у Натальи Петровны. Еще на военной службе он отвечал за развитие и внедрение современных психофармакологических средств, издал ряд получивших признание и известность в кругах специалистов трудов – в первую очередь монографию «Психотомиметики» – и соответственно вышел на проблематику управления сознанием, решение которой невозможно без понимания общих принципов организации сознания человека.

Хорошо помню, как сразу же после начала перестройки американские специалисты, работавшие параллельным курсом, приложили усилия к налаживанию прямых связей с ним, заказали ему обобщающую статью по работам этого плана и весьма оперативно выпустили ее в престижном калифорнийском журнале, а он с головой погрузился в изучение их опыта [1] . Любопытно, что в ту пору у нас в этой области никакого отставания не было, ведущие коллективы шли «ноздря в ноздрю», причем в очень схожем направлении, следуя внеличной логике, подсказываемой самим материалом. Именно эта логика и была предметом систематических обсуждений между ним и Натальей Петровной: постоянно размышляя над контурами общей теории сознания, намеченной ею еще в ходе разработки и применения лечебных электростимуляций глубоких структур мозга, или метода артифициальных стабильных функциональных связей, она с пристальным вниманием знакомилась с тем, как разрабатывается структурно схожая тематика в смежных научных областях [2] .

В рамках указанной проблематики существовало и достаточно новое, по сути своей поисковое, направление, состоящее в разработке теории так называемых измененных состояний сознания. Сейчас это терминологическое сочетание у всех на слуху, а в конце 1980-х годов центры их теоретической разработки можно было по пальцам сосчитать: группы профессоров Чарльза Тарта, Колина Мартиндейла, Стэнли Криппнера в США, Адольфа Диттриха в Швейцарии, московская группа профессора Василия Васильевича Налимова, и наши работы, которые велись в Ленинграде [3] . Не будучи уверенной в конструктивности разработки данной теории, Наталья Петровна не могла не увидеть ее мощный эвристический потенциал и приложила усилия к тому, чтобы проводимые у нас в этом направлении работы вошли в нормальную колею академической жизни. В результате едва ли не впервые в отечественной практике тематика измененных состояний сознания в прямой постановке – то есть в качестве особой научно-исследовательской темы – была включена в план работ института, где благополучно пребывает и по сей день, обрастая проектами, публикациями и диссертациями.

Поначалу Наталья Петровна не только следила за ходом изучения измененных состояний сознания, но и приняла в нем самое деятельное участие. Так, по ее настоятельной рекомендации в программу трудов VII Международного конгресса психофизиологов, состоявшегося в Фессалониках (Греция) в 1994 году, было включено проведение симпозиума по измененным состояниям сознания с участием в основном российских и американских исследователей, несмотря на сопротивление некоторых консервативно настроенных иностранных членов оргкомитета [4] .