Наталья Бехтерева. Какой мы ее знали

Поступив в 1972 году в аспирантуру к Наталье Петровне, я стал читать книги по физиологии мозга и был несколько обескуражен почерпнутой информацией. Дело в том, что клинические наблюдения, доступные к тому времени, однозначно указывали, что базальные ганглии вовлечены в контроль движений. Нарушения этих подкорковых областей мозга были отмечены при болезни Паркинсона (связанной, прежде всего, с ограничением двигательной активности) и при болезни Гантингтона (связанной с появлением непроизвольных движений). Таким образом, классическая концепция о двигательной функции базальных ганглиев была доминирующей в 1960– 1970-х годах. Базальные ганглии назывались тогда элементами экстрапирамидной системы, поскольку отмечались два типа двигательных нарушений: синдром нарушения пирамидного тракта, характеризующийся параличом и спастичностью, и так называемый экстрапирамидный синдром, характеризующийся непроизвольными движениями, мышечной ригидностью и неподвижностью без паралича. Для лечения болезни Паркинсона использовалось лекарство леводопа – предшественник медиатора дофамина, модулирующего переработку информации в базальных ганглиях. В тех случаях, когда лекарства не помогали, использовались стереотаксические операции по разрушению определенных областей в тех же базальных ганглиях.

Мне как начинающему нейрофизиологу было трудно увязать эти данные с основной темой наших исследований – поиском мозговых коррелят мыслительной деятельности при исследовании показателей жизнедеятельности мозга, регистрируемых с электродов, вживляемых в базальные ганглии и таламус. Но Наталья Петровна очень доходчиво мне все объяснила. Во-первых, при нарушении базальных ганглиев страдают не только движения, но и когнитивные функции. Вовторых, мысль, по выражению Сеченова, – это неосуществленное движение. В-третьих, уже первые исследования, проводимые в отделе нейрофизиологии человека, показали, что базальные ганглии вовлечены не только в движения, но и в более сложные функции.

Так, в конце шестидесятых годов Наталья Петровна впервые предложила своему ученику А. С. Трохачеву начать регистрацию активности нейронов с вживленных электродов. Свою книгу об этом параметре он посвятил своему учителю Н. П. Бехтеревой.

Наталья Петровна любила повторять, что ученый, как и хороший артист, должен ставить перед собой сверхзадачу, такую, например, как расшифровка кода мыслительной деятельности. Отстаивая эту позицию, она не всегда находила понимание даже в созданном ею отделе нейрофизиологии человека. Ставя задачу исследования когнитивных функций базальных ганглиев, она поначалу предложила эту тему своему ближайшему сотруднику Владимиру Васильевичу Усову – человеку с инженерным образованием, который, казалось бы, был лишен условностей физиологической науки.

Однако Владимир Васильевич оказался не в состоянии найти правильное решение задачи. Вместо решения сверхзадачи он предложил выбрать более простую задачу, такую как управление движением, а уже потом приступить к более сложной задаче. Таким образом, решение проблемы отодвигалось на неопределенное (и достаточно большое) время.

Да, Наталья Петровна любила ставить большие задачи, она была архитектором. Именно поэтому она настойчиво искала людей, которые могли бы помочь ей в решении намечаемых ею грандиозных проблем. Она обладала большим талантом в нахождении нужных людей. Таким человеком на тот период оказался Павел Владимирович Бундзен – молодой кандидат биологических наук, работавший тогда в отделе экологической физиологии и занимавшийся проблемами адаптации человека в условиях Антарктиды.

По совету Натальи Петровны Павел Владимирович начал подбирать себе группу из исследователей с различным образованием и различными качествами. Это были В. Н. Малышев, художественно-одаренный и романтически настроенный биолог, П. Д. Перепелкин, способный инженер, который с самого начала был настроен на поиск компьютерных возможностей решения проблемы, и Ю. Л. Гоголицын, физик-теоретик, только что окончивший Ленинградский государственный университет и мечтавший решить проблему кода мыслительной деятельности. (Напомню, что в раскрытии генетического кода в 1960-х годах ключевую роль сыграл английский физик Френсис Крик.) Несколькими годами позже к этой группе подключился и я, автор этой статьи.