Наступление

Захлебнулась – первая атака закончилась ничем, моджахеды, сколько их было, столько и осталось лежать на склоне. Курился дымком ствол верного стального друга – пулемета, которого они втащили сюда на своем горбу, вместе с боеприпасами, и потом на горбу же таскали и устанавливали вокруг него бруствер. Правильно говорили в учебке – литр пота дешевле грамма крови.

Александров только подумал, что неплохо было бы сменить ленту, повернулся, чтобы взять зеленую тяжелую коробку со звездой – как пуля снайпера щелкнула по камням.

– Аллах акбар!

И снова – как из под земли, никуда они не ушли, залегли в непростреливаемой зоне, скопились – и снова в атаку.

Рядом стреляли из автоматов его сослуживцы – а он в этот момент отчетливо понял одно – в три автомата им не сдержать столько духов. Кому-то придется отходить к остальным.

А кому-то остаться.

– Уходите! – ткнул он в плечо Копырина – быстро!

Копырин не ответил – он часто бил очередями по склону, оскалившись как волк.

– Уходи! Оставь гранаты и уходи!

– Вместе умрем! – ответил Копырин, продолжая стрелять

– Отходи я сказал, это приказ! Александров толкнул Копырина так, что тот чуть не полетел с ног – оставь гранаты и отходи! Я прикрою отход! Занимай следующую линию обороны!

Пуля снайпера ударила по пулемету, с визгом отрикошетила. Еще одна…

– Уходи, сообщи остальным!!!

Рядом шлепнулась одна граната. Потом еще одна…

Это был духовский штрафбат. Самый на стоящий…

Лагерь бандформирований Мирамшах За день до этого

Их было пятьдесят человек и все они были смертниками. Или почти смертниками – в этих горах пуля не щадит, русские стреляют метко – а кроме как на русских их больше ни на кого не погонят: с сорбозами, зелеными справятся и без них. Они ошиблись – и вину должны были искупить кровью…

Ошибки у всех были разные. Абдалла, высокий, тощий малый, в очках – проходил обучение на оператора ПЗРК Стингер, но в бою бросил оружие и побежал, отчего погибли другие муджахеддины, расстрелянные с советских вертолетов. Огромный, бородатый, похожий на обезьяну Карим изнасиловал пятилетнюю девочку возле того места, где они стояли в ожидании перехода границы. В принципе в этом не было ничего необычного – он увидел гуляющую девочку недалеко от лагеря афганских беженцев, подкрался к ней, ударил по голове камнем и изнасиловал. Он думал, что это маленькая афганка, и что она умерла – но это оказалась пакистанка, далеко ушедшая от родного кишлака, она выжила и сумела опознать насильника. У маленькой пакистанки был большой род, в котором было много мужчин – и теперь для каждого делом чести стало покарать насильника собственной рукой. Если бы это была афганка – все бы закончилось выплатой некоторой суммы денег родственникам, а так пакистанский суд приговорил его к смертной казни через повешенье, но приговор не исполнили а доставили его сюда. Был здесь и Бадр, араб, который не говорил за что его загнали сюда – он вообще ничего не говор ил, возможно даже был немым.

Они жили в отдельных бараках, охраняемых и отгражденных от основной территории лагеря колючей проволокой, каждый день они до одури тренировались на простых силовых тренажерах и бегали по периметру колючей проволоки. Все они знали правила – одно задание, практически безнадежное – но если они все же выживут, верней – кто из ни выживет – тот снова встанет в ряды движения, станет братом среди братьев.

Остальным Аллах дарует шахаду[67]…

* * *

Маленький разведывательный вертолет – французский Алуэтт III, непонятно как оказавшийся на вооружении пакистанской армии, медленно покачиваясь, опускался на выгороженную площадку за лагерем. Вертолет шатало – ветры в горах непредсказуемы, наиболее опасен «провал» – резкий рывок вниз у самой земли – но летчик летал сюда не один раз и знал все коварство здешних ветров. В точно рассчитанный момент он не ослабил – а наоборот дал тягу двигателю – и парировал тем самым опасную игру ветра, посадив вертолет четко и ровно, как на бетонную площадку базы Чахлала, откуда они и вылетели два часа назад…

Пассажиров в вертолете было двое. Один – среднего роста, коренастый, в военной форме без знаков различия. Второй – на голову выше него, с благообразным молодым лицом, длинной седой бородой и в арабской, несколько неуместной здесь галабии, поверх которой для тепла был накинут ватник из зимнего комплекта униформы, которую здесь используют пакистанские горные стрелки. Первый весь полет молчал – или смотрел на проносящиеся совсем рядом горные склоны или делал какие-то записи в небольшой, аккуратный блокнотик, второй тоже молчал и нервно перебирал своим четки, старинные, сделанные из янтаря и по виду очень дорогие. Когда вертолет пошел вниз – он нервно тряхнул четками и поднял вверх глаза, по видимому вознося молитву Аллаху и прося у него удачного приземления.

Когда вертолет приземлился, первый, в военной форме выпрыгнул из винтокрылой машины первым, помог открыть дверь с другой стороны второму, который замешкался – видимо ему не часто приходилось летать.

– Субхана Ллаху[68]! – сказал он