Наступление

На базу в Чахлала все приехали на разных машинах, американец приехал с целым экспортом. Специально для этого мероприятия военно-транспортный самолет доставил сюда из США три бронированных Кадиллака. Причем как удалось узнать генералу Гулю — самолет уже улетел и обратно машины, забирать не планировали. Это значит, что уровень присутствия американцев в Пакистане будет повышаться.

Американец приехал последним, он был бледен и выглядел больным. Запущенная борода делала его похожим на амера какой-то банды… или движения народного сопротивления, смотря как на это на все смотреть. Гуль посмотрел на него — но Уорден демонстративно не смотрел в его сторону. Не зная, будет ли в будущем возможность поговорить, и, чувствуя спиной взгляд бригадира Юсуфа, Гуль направился к американцу.

— Ассалам алейкум — поздоровался он

Генерал Гуль разговаривал негромко, шум самолетных моторов вовсе заглушал его слова, так что даже собеседнику приходилось вслушиваться.

— Добрый день

Американец явно не был расположен к беседе

— Что произошло? — в лоб спросил Гуль

— Политика полностью изменилась. Думаю, что меня отзовут.

— Вот как?

Уорден раздраженно посмотрел на него.

— Именно. Политика меняется. Ваше сообщение, генерал, теперь не имеет цены. Более того — оно, вероятно и стало причиной моего отзыва.

Генерал размышлял, душу переполняла жгущая как кислота ярость. Надо было брать паспорт тогда… сразу. Никогда ничего нельзя оставлять вот так, на "потом".

— Русские?

— Они самые. Переворот в Москве спутал все карты. Там теперь сидят люди, которые не расположены к долгим беседам. Аналитический отдел считает, что там теперь — агрессивные коммунисты — сталинисты.

— Кто будет вместо вас?

— Понятия не имею.

Внезапно генерала посетила еще одна мысль — такая от которой он похолодел. Если в Лэнгли принято решение налаживать пошатнувшиеся отношения с президентом уль-Хаком — должно быть сделано нечто такое, что заставит пакистанцев поверить в искренность американских намерений. В итоге им, как агентом, могут просто пожертвовать, сдать Рахману и президенту! Конечно, открытого суда не будет — но эти ублюдки никогда не остановятся перед тем, чтобы устроить неугодному … автокатастрофу, к примеру. Или авиакатастрофу. В диктаторских странах самое страшное преступление, какое только может быть — предательство.

Да нет быть не может. Американцы же не дураки, они прекрасно знают, как делается этот бизнес. Ни одна разведка, которая хочет долго и плодотворно работать, никогда не сдает своих агентов, это аксиома. О сдаче агента сразу становится известно, разведка — это очень узкий и тесный мир, для своих здесь мало тайн. И если узнают, что американцы ради нормализации отношений с какой-то страной сдали им такого агента как генерал Гуль — больше у американцев агентов не будет, никто не пойдет на вербовку, никто не захочет оказаться разменянным.

Но могут ведь и по другому. Договорятся с Рахманом и президентом за закрытыми дверьми и устроят автокатастрофу.

Ублюдки…

— Куда вас переводят?

— Не знаю.

Другого ответа и ожидать сложно было — меж тем Милтон Уорден знал это. В отделе по борьбе с коммунистической угрозой вскрылись серьезные проблемы, связанные с тем, что после государственного переворота в Москве была потеряна связь со всеми агентами. Сейчас появлялось все больше и больше свидетельств того, что агентурная сеть потеряна либо в большей части, либо полностью. Такое не могло объясняться внезапным "прозрением" контрразведчиков. В Лэнгли и Вашингтоне начались повальные проверки, деятельность "русского" отдела была парализована в самый неподходящий момент. Сам Уорден не знал всего, но подозревал, что руководство приняло решение до поимки шпиона блокировать весь русский отдел и одновременно начать строить "русский отдел дубль" из опытных специалистов, отзываемых из резидентур. Потом, как закончится проверка — русский отдел будет окончательно расформирован и распределен по другим отделам, а русский отдел-дубль станет единственным. За провал кто-то должен был отвечать.

— Где находится моя папка? — в лоб спросил генерал Гуль своего куратора

— В консульстве — неожиданно даже сам для себя ответил Уорден — после совещания мы ее уничтожим.