Наступает мезозой

Однако, Верка, разумеется, никуда не ушла, а напротив, дождавшись, пока ужасные спазмы закончатся, усадила её, поддерживая, на прежнее место – обтерла платком, налила, чтобы можно было запить, слабый чай и сказала – серьезно, без тени какого-либо покровительства:

– Значит, правильно все. Что будем делать, подруга?…

Врач был вроде толковый, а нес какую-то чепуху. Когда осмотр завершился, и одетая, немного смущенная Лида примостилась на стуле с другой стороны стола, то он, подняв голову от бумаг, которые заполнял неразборчивым почерком, сообщил – довольно-таки равнодушно, как о чем-то обыденном:

– Примерно шесть месяцев. Состояние, в общем, нормальное. Никаких отклонений, тревожных симптомов нет. Сдадите анализы: кровь и так далее. Я надеюсь, что все будет благополучно.

Лида нервно сказала:

– Какие шесть месяцев, доктор? Вы, наверное, ошибаетесь, не может этого быть. Я прошу вас направить меня на дополнительное обследование…

Врач кивнул, по-прежнему продолжая писать.

– Разумеется, если вам не жалко сил и времени. Но, по-моему, второе обследование ничего не даст. Случай, к сожалению, достаточно ясный. – Длинным указательным пальцем он подтолкнул к ней разграфленный листок. – Вот вам справка и направления на анализы. Постарайтесь сделать их в ближайшие дни. А потом приходите, мы вас посмотрим вторично.

Очки сползали по переносице.

Лида его не слушала. Она морщила лоб и поспешно, как на контрольной, подсчитывала возможные сроки. Шесть месяцев – это, значит, в районе Нового года. Сейчас июль, то есть, видимо, середина нынешнего января. Нет, в течение января у нее, как нарочно, и близко не было. Она может поклясться, она хорошо помнит этот январь. Ей как раз сообщили, что предстоит зарубежная командировка. Закрутилось и понеслось тогда, как с горы. Не было ни одной свободной минуты. Нет-нет-нет, январь, разумеется, отпадает. На мгновение перед нею всплыло ироническое сдержанное лицо Блоссопа. Как он после внезапной близости предупредил: Каждый сам решает свои внутренние проблемы. Ты, наверное, понимаешь, что никакой ответственности я брать не себя не могу. Лида с ним тогда полностью согласилась. Потому что и она не хотела тогда никаких новых проблем. И, естественно, соответствующим образом предохранялась. Да и, если подумать, при чем здесь Блоссоп: всего месяц назад. Блоссоп к этому ни малейшего отношения не имеет.

Она стряхнула воспоминания.

Но сейчас же, как по заказу, возникло утро следующего дня. Когда Блоссоп зашел к ней, чтобы вместе позавтракать. Лида была ещё не готова и сидела в халате у трехстворчатого трюмо. Утро было чудесное, плескалось за окнами море, долетел с горизонта протяжный корабельный гудок. Как ты себя чувствуешь? – спросил тогда Блоссоп. А омытая солнцем Лида ответила: Словно заново родилась… Что ж, неплохо, и у меня такое же чувство… Он слегка наклонился и поцеловал в опушь шейных волос. И её вдруг пронзило ощущение смертельного холода…

Нет, это не Блоссоп.

– Например, в четверг, в пятнадцать часов, – сказал врач. – Не забудьте анализы. Вас устраивает это время?

Лида, не понимая, уставилась на него.

– Я сказал, что назначаю вас на двадцать четвертое. Не забудьте анализы, выписываю номерок…

Авторучка опять забегала по бумаге. Волосы были схвачены белой докторской шапочкой.

Тогда Лида открыла сумку, находившуюся при ней, покопавшись, достала несколько стодолларовых бумажек и, ни слова не говоря, разложила их поверх медицинских бланков. Она намеренно захватила доллары, а не рубли, потому что по опыту знала: доллары действуют лучше.

Так было и в этот раз. Врач откинулся, и очки его оказались на кончике носа.

Кажется, он даже вспотел.

– Что это?

– Деньги, – спокойно сказала Лида. И добавила, пока врач не успел опомниться и что-нибудь произнести. – Мне необходимо избавиться от э т о г о, доктор. Понимаю, что случай… скажем так… не совсем… и поэтому я готова компенсировать дополнительные усилия. – Она выдержала короткую паузу. – Эти деньги не обязательно вносить в кассу больницы.

Не притрагиваясь к зеленым купюрам, врач извлек из-под них бумаги, на которых писал.

– Вы, по-моему, не до конца уловили, – сказал он. – У вас срок беременности – около полугода. Прерывание здесь возможно только хирургическим методом. Понимаете: операция, для чего необходим соответствующий диагноз. Например, угроза жизни будущей матери. А в противном случае – это уголовное дело.

Лида сухо, как на переговорах, заметила:

– Это, доктор, не криминал. Это просто дружеская услуга. Я приеду сюда на своей машине – когда назначите. И уеду отсюда я тоже сама. Никаких претензий впоследствии. Никто ничего не узнает.

– Деньги вы все-таки заберите, – сказал врач. – Медсестра сюда может зайти, вообще – компрометирующая ситуация. А по поводу операции я вам скажу так: срок в шесть месяцев – это уже готовый ребенок, сформированы части тела, все ткани, мозг. Большинство эмбриологов полагает, что он может воспринимать отдельные звуки. Это уже почти человек. Операция в данном случае имеет оттенок убийства. Не напрасно же она обставляется такими ограничениями…