Настоящий Спасатель. Назад в СССР

— Да, нет. Нет сотрясения, все нормально. Посмотрят пару дней и отпустят. А мама и папа тоже в курсе?

На том конце трубки воцарилось молчание. А потом я услышал тихие всхлипывания.

— Ба, ну ты чего?

Я понял, что бабушка отчего-то заплакала. Послышался приглушенный голос взрослого мужчины.

— Мать, ну все-все. Дай трубку.

Я слышал обрывки их разговора:

— Он про родителей спрашивает, видно всё же есть сотрясение у него. Ничего не помнит, — в отдалении гулко звучал голос бабушки.

А потом снова установилась тишина. Видимо, мужчина прижал трубку к груди. Наконец в трубку снова заговорил мужской голос.

— Максим, привет. Это дед. Узнаешь мой голос?

— Привет! Дед, ну, конечно, узнаю.

— Как себя чувствуешь?

— Нормально, надеюсь завтра выпишут.

— Какой сегодня день недели помнишь?

— А какой сегодня день?

— Пятница. До понедельника тебя никто не выпишет. Но ты там это, держись, слушай докторов. Мы завтра что-нибудь тебе туда сообразим.

— Да, не-не. Ничего не надо. У меня тут все есть.

Хотя тут же я понял, что у меня нет ни своего полотенца, ни мыльно-рыльных принадлежностей, ни смены чистого белья и носков.

Память Максима Бодрова, начала смешиваться с моей словно молоко с кофе в стакане. Сначала две отдельных жидкости, потом две проникающие друг в друга и смешивающиеся тучи, а потом новый единый напиток более светлого, чем кофе оттенка.

– Не перечь деду!

– Не перечу, — я миролюбиво сбавил тон, потому что почувствовал, как люблю тех людей, с которыми я сейчас разговаривал.

– Ну тогда давай, бабка твоя говорит – до завтра.

– И вам спокойной ночи, дед. До завтра.

Он повесил трубку.

Я начал вспоминать, что у меня, то есть у Макса Бодрова родители умерли почти десять лет назад. Отец служил во флоте

Произошел несчастный случай и его не стало. Мама смогла прожить лишь один год после такого потрясения и тоже ушла – не выдержало сердце.

По дороге я зашел в туалет посмотрелся в зеркало. Из зеркала на меня пялилось незнакомое голубоглазое молодое лицо с небольшим, почти не заметным шрамом над правой бровью.

Максима Бодрова я бы не назвал красавчиком, но мне его внешность сразу пришлась по душе.

В этой физиономии я видел харизму с небольшой долей наглости, жизнерадостность, открытый взгляд и белоснежную улыбку.

На мой взгляд, руки, плечи и грудь были узковаты, но это поправимо.

Я их ещё подкачаю. Я посмотрел на пресс и остался доволен. Ничего лишнего, даже угадываются кубики. Все остальное в порядке. Мне вспомнилось, что мое тело в этом же возрасте в прошлой жизни мне нравилось куда меньше.

Я согнул руки в локтях и посмотрел на свои бицепсы. Не Геракл, не Маугли и не Бред Питт, но и не Карлсон. Хоть на этом спасибо.

Я вернулся в комнаты и обратил внимание на часы. Время начало одиннадцатого вечером.

В коридорах больницы было тихо и безлюдно.

Я стал думать. Если всё, что произошло со мной завтра внезапно не прекратится, то выходит, что жизнь даёт мне второй шанс.

Я могу прожить новую жизнь, примерно зная, что ждёт страну впереди, а также помня все те ошибки, которые я допустил в прошлом.

А в прошлом я был парнем с сильным характером, не боящимся не трудностей, не опасности. Как говорили – ни Бога, ни чёрта.

Здесь в этом времени, конечно, нужно было быть осторожным, чтобы себя не выдать. Не самое сложное время в СССР, можно даже сказать, лучшее. Вряд ли бы меня потащили бы в КГБ на допрос.

Но тем не менее, лишние проблемы мне не нужны. К тому же, время, в которое я попал, обладало несколькими несомненными преимуществами.

Например, искренностью и чистотой людей. Они ещё не научились быть лживыми и эгоистичными. Доверяли друг другу.

Конечно, я уже заметил, что по сравнению с моим прошлым временем люди одевались проще и однообразнее.

В материальном плане в СССР сложился совершенно иной уклад. Излишнее, а уж тем более демонстративное потребление не приветствовалось и презиралось.

Присказка «По одёжке встречают» никуда не делась

Но лично для меня это не важно. Мне было по барабану, есть ли у меня джинсы или фирменные кроссовки. Я понимал, что некоторые товары даже в эпоху расцвета Союза оставались дефицитом.

Но мне выпала невероятная возможность проверить были ли те самые мороженное за двадцать копеек и докторская колбаса за два рубля двадцать вкуснее, чем их аналоги в России двадцатых годов следующего века.

Кто бы или что бы не послужило причиной моего перемещения в новое тело, в прошлый тысяча девятьсот восьмидесятый год: Бог, судьба, искажение времени или что-то ещё, я был благодарен за этот шанс.

Я сразу оставил мысли о том, что, имея информацию о будущем страны, я мог бы изменить ход истории.

Может быть и мог бы, но где гарантия, что сумею сделать изменения в лучшую сторону?

Поэтому я просто решил просто воспользоваться новой жизнью и прожить её, как говорилось, так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые…

Меня теперь звали Максим Бодров, мне было семнадцать лет. И меня снова впереди ждала большая жизнь.

Порывшись в памяти прошлого хозяина тела, я узнал, что живу в довольно крупном приморском городе на черноморском побережье.