Читаем Настоящий Спасатель. Назад в СССР полностью

Кассетник так и манил меня к себе. Я не выдержал подошел к нему, и уменьшив звук почти до минимума, нажал кнопку с треугольной меткой.

Магнитофон затянул. «Смоук он зе вотер, зе файр ин блюскай». Сержант-то продвинутым рокером-меломаном оказался. Я выключил кассетник. Отвык от такой техники. Она казалась допотопной, но тем не менее вполне себе прилично звучала.

Мир переходил на кассеты и только начал отказываться от магнитофонных бобин. Винил в расцвете.

Чего только не делали люди, чтобы получить пластинки. За ними охотились, за них бились, они становились предметом мошенничества на «толчках». Стихийных рынках — толкучках. Пластинки продавали, обменивали, реставрировали.

Был такой способ натирать затертый до дыр винил одеколоном. После этого пластинка блестела, как бриллиант. И ее продавали начинающему меломану, с небольшой скидкой.

А еще, все искали несуществующую машину для склейки поломанных пластинок. Горемыки отдавали деньги проходимцам, за «склеивание». И больше не видели ни пластинок, ни денег за ремонт.

За кассетами придут диски, потом уже флешки и интернет. Но эта эпоха была прекрасна тем, что люди обменивались записями, перезаписывали друг у друга, общались и дружили. Как говорится «музыка нас связала».

Осин вернулся через пару минут. Он имел озадаченный вид и от его агрессивности не осталось ни следа.

— Трогал? — кивнул он в сторону магнитофона.

Я решил не врать и кивнул в знак согласия.

— Не удержался, а у вас там Дип Парпл, товарищ сержант.

— Разбираешься?

— Да не особо разбираюсь, просто пару рок-групп знаю и все.

— Каких?

Мне пришлось поднапрячься и вспомнить тех, кто примерно из групп соответствовал по времени.

— Лэд Зеппелин, Пинк Флойд, Куин.

Правда, из всех перечисленных я сам любил и когда-то слушал только Пинк Флойд.

В глазах Осина зажглось подозрение. Я мысленно поругал себя за то, что сболтнул лишнего. Наверняка, к западному року в начале восьмидесятых относились с неодобрением.

— А наши тебе нравятся?

— Конечно. Кино, Алиса, Аукцион.

Осин махнул головой будто хотел стряхнуть морок.

— Что-то я не одну не слышал, что за ВИА такие?

— Это еще очень молодые… — я сделал паузу, чтобы подобрать слово, — ансамбли… Из Ленинграда, — фух, отлегло души, понял я, что чуть не назвал нашу Северную Столицу Питером.

— Не выдумываешь? — Осин покосился на меня, но начал смотреть на меня с долей уважения. В его глазах я приобретал образ знатока музыки.

Хотя какой из меня знаток? Так — слушатель.

— Они еще прогремят на всю Россию.

— А в наших союзных республиках? Что не прогремят?

Эх, знал бы ты сержант, какая жопа ждет союзные республики. Сотни тысяч, если не миллионы, сгинут, пропадут, сопьются, не перенесут и не примут капитализм, погибнут в бандитских разборках и войнах между братскими и не очень соседними народами по всему бывшему Союзу.

— Ну и в республиках тоже прогремят, я думаю.

— Ладно, ты это. Вот что. Считай, что я с тобой профилактическую беседу провел. Веди себя поскромнее, не высовывайся. На тебя тут один товарищ начальству пожаловался, — он показал уже знакомый мне жест пальцем вверх, символизирующий власть предержащих, — не маши красной тряпкой перед быком. Правда, то же начальство тебя выгораживает.

Хотелось бы мне знать, что послужило причиной смены его отношения ко мне. Его поход к начальству сбил с него спесь.

— Пойдешь к нам в дружинники на период Олимпиады?

— Товарищ сержант, я не знаю. Мне поступать нужно, времени совсем мало — не хотелось мне общественной нагрузки, ее многие избегали.

— Ну ладно. Вот тут вот распишись, он дал мне ручку и бланк, — я должен отправить твою карточку в отдел по профилактике правонарушений среди несовершеннолетних, они будут решать, что с тобой делать. Хотя, тебе месяц дня рождения, до восемнадцати?

Я кивнул в ответ. Он захлопнул папку и вздохнул.

— Скорее всего пришлют мне обратно осенью. Вы свободны, гражданин Бодров, пока. Не попадайся мне на глаза больше.

— Могу идти?

— Иди, будут хорошие записи — заходи.

Пока в общении с ментами можно ставить точку. Выйдя под козырек у входа в отведение, я огляделся. Пока я был в кабинете у Осина, дождь усилился. Крупные капли дождя падали на пыльный асфальт вызывая сотни маленьких «фонтанчиков» из пыли.

Я вышел в дождь со странным чувством. С одной стороны, я испытывал облегчение. Пока в общении с ментами можно ставить точку.

С другой стороны, мне казалось, что сержант пожелает разобраться в обстоятельствах. Захочет узнать, кто кого бил, почему вызывали скорую.

Но он отнесся к своим обязанностям прохладно. Мне самому было интересно, кто именно и чем ударил Максима Бодрова по затылку.

Если серьезно подумать, то произошло два убийства. Одно в моем времени, меня убили ножом в парке, второе в восьмидесятом году, когда какая-то мразь ударила Макса сзади по затылку. После чего мое сознание переместилось в сегодняшнее тело.

Мне хотелось прогуляться по набережной, чтобы обдумать все последние события и решить, как я буду действовать дальше без комсомольского билета.

Надо начать работать, чтобы помогать деду и бабушке.

Дождь усилился и лил с неба как из ведра.

Перейти на страницу:

Похожие книги