Настоящий Спасатель 4. Назад в СССР

Внутри фюзеляжа мы все расположились таким образом: по левому борту, где дверь, сели четыре человека, на скамье у противоположной стены пять.

Инструктора еще раз провели короткий инструктаж и напомнили, что прыгать нужно было только после команды выпускающего.

Он должен хлопнуть тебя по плечу и сказать: «Пошел!»

Меня посадили так, что я сидел пятым по левому борту, прямо напротив двери.

Меня посадили так, что я сидел пятым по левому борту, прямо напротив двери. Михеев сидел напротив меня.

Обычно всех рассаживают по весу так, что самые тяжелые прыгают первыми, самые легкие — последними.

Парнишка рядом очень переживал:

— Честно скажу, мандраж у меня суровый, — тихо сообщил он мне.

— Не переживай, брат. Все будет хорошо. Ты боишься прыжка? Посмотри, здесь все бояться и я тоже, — я старался его немного успокоить.

— Прыжка тоже боюсь, но еще больше, чем самого прыжка, я боюсь, что струшу и на глазах своих товарищей, а главное — ротного, окажусь отказчиком.

— Я нисколько не сомневаюсь, что ты прыгнешь.

Похоже, что он от этих слов немного успокоился. Я прислушался к своим внутренним ощущением.

Даже если я немного волновался, я точно знал, что прыгну чего бы мне это не стоило.

У меня было такое ощущение, что если бы даже парашют с меня сняли, я все равно сиганул бы в дверь, когда подошел бы мой черед.

Взревел мотор. «Аннушка» очень быстро, без предупреждения, подпрыгивая на кочках и махая в такт неровностям упругими крыльями, вырулила на взлетную полосу, разбежалась и взмыла в небо.

Это, кстати, был мой первый в жизни полет на АН-2, потому что до службы я никогда на таких маленьких самолетах не летал.

Все было внове, все было в диковинку, но внутри фюзеляж выглядит точно так же, как на тренажерах.

Когда машина набрала высоту и немного выровнялась после взлета поступила команда: «Зацепить карабины».

Каждый парашютист обязан зацепить карабин за трос. При этом предохранитель защелки карабина должен быть обращен в сторону левого борта.

Этому тоже долго и настойчиво учили. Мы все с разной скоростью и сноровкой зацепили карабины.

Самолет шел кругами и быстро набирал высоту.

Над кабиной летчиков я увидел три больших фонаря: желтый с надписью «Внимание», зеленый с надписью «Пошел» и красный — «Отставить».

Сначала зажегся желтый, летчик развернулся в своем кресле и кивнул нашему выпускающему. Офицер, у которого карабин тоже был на всякий случай зацеплен, открыл дверь внутрь фюзеляжа.

Шум мотора усилился, в дверной проем я увидел какие-то рваные клочья облаков. А еще поднялся ветер и был слышен свист.

Первые четверо по левому борту встали, немного пригнулись и по одному стали подходить к люку. Михеев помахал мне рукой, подмигнул, а потом отвернулся от меня к дверному проему.

По команде и хлопку выпускающего парашютисты по одному смело отталкивались от порожка и быстро исчезали в проеме люка.

После них только болтались, закручиваясь в воздухе, вытяжные фалы.

Первый, второй, третий. Как ни странно лампы больше не загорались, или я просто их не замечал. Я решил на них не смотреть.

Подошел четвертый, и только он прыгнул, как я вскочил на ноги.

Я стоял по правому борту на изготовку прямо напротив двери. Выпускающий посмотрел мне в глаза и только собирался подать команду «Пошел», как прямо со своего места в два прыжка оказался уже за бортом.

Первая мысль — дело сделано! Но тут налетел порыв ветра, меня куда-то крутануло. Я не очень понимал, что делать в таком случае. Я ковырялся в памяти, но не мог вспомнить ни одной подходящей инструкции.

А в следующую секунду я почувствовал, что меня будто кто-то схватил за шкирку ноги сами собой повисли вниз.

Буквально через две секунды со свистящим шелестом, а потом с резким хлопком, над головой раскрылся купол парашюта.

В этот момент меня сильно встряхнуло, раскрылся купол.

Первое, что я почувствовал — плавность хода. Полный покой. Отсутствие суеты и ветра. Я ничего не слышал, в небе царила настоящая тишина.

Боже, это было одно из самых прекрасных ощущений, что я испытывал в жизни! Контраст этой божественного безмолвия со звуками ревущего мотора, свиста, переполняли меня таким восторг, что я захотел закричать.

Я не сдерживал себя и орал, что есть мочи.

Секунд через пять, я вспомнил, что нужно взглянуть на купол.

Я посмотрел вверх, убедился, что купол полный, стропы не запутались и не перехлестнулись.

Земли не было видно, потому что была облачность.

Говорят, что в облаке висишь как в молоке. Но это неправда. Скорее, как в густом тумане. Я вытянул свою правую руку вперед, чтобы увидеть исчезнет ли она в облаке. Кисть почти исчезла.

Видимость меньше метра? Не может быть. Но рука уже проявилась. Меня охватило чувство тревоги, начал задирать голову наверх, озираться по сторонам, вглядываться вниз.

Я переживал, что кто-нибудь окажется рядом и наши купола сойдутся и запутаются. Пока эти переживания искали отклика в душе, я увидел, как облака подомной стали быстро темнеть. А потом и вовсе растворились.

Внизу была видна земля, точнее поле, покрытое снегом, на котором небольшие человечки возились со своим парашютами.