Настоящий Спасатель 4. Назад в СССР

Дежурный прапорщик, молодой, лет двадцати трех — двадцати пяти, скорее всего выпускник ВУЗА прошлых годов, закончивший школу прапорщиков и получивший недавно своё звание увидел, что атмосфера между нами накаляется и тут же подскочил к нам.

— Отставить!

Казах отпустил меня.

— Что у вас происходит? — он нервничал, но почему-то решил обратиться именно ко мне, — матрос, я вас спрашиваю!

Я оправился и встав по стойке смирно, но продолжая смотреть в глаза чеченцу ответил прапорщику:

— Вот этот товарищ матрос так спешил, что нечаянно обронил свой завтрак.

— Который?

И тут чеченец будто сломался. Он отвел взгляд в сторону и что-то злобно прошипел на своем.

Я не ответил.

— Повторяю вопрос, который?

Мы все молчали. Когда чеченец отвернулся я стал смотреть на подскочившего прапора.

— Этот? — он указал на казаха, но не получив ответа перевел указательный палец на чеченца, — спрашиваю, этот?

Я снова молчал.

— Фамилия и звание, боец?

Младший лейтенант вытащил блокнот и химический карандаш.

— Матрос, Бодров.

— Фамилия звание командира отделения.

Я назвал. Он записал, потом потребовал того самого у моих неприятелей. Ими оказались Зокоев и Жанбаев.Закончив записывать он как-то смягчился и почти по-отечески запричитал:

— Ну что вы как дети малые, в песочнице? А? Игрушки все поделить не можете, уже взрослые мужчины, вам скоро по двадцать лет стукнет. Дежурный!

К нему подскочил боец в белом халате.

— Навести порядок, — он покачал головой, — уж не обессудьте товарищи, но каждый из вас останется без завтрака. Навести порядок!

— Есть!

Хорошо, что он не заставил нас убирать оброненный завтрак и перевернутую кружку с разлившимся чаем. Тогда избежать драки было бы невозможно. Со всеми вытекающими и втекающими. Дежурный зло сверкая глазами в нашу сторону, принялся убирать.

— Так, товарищи матросы. Вот, что я вам скажу. Вы у меня, вот где, — он похлопал ладонью по блокноту, — На первый раз, я вас прощаю. Но чтобы я вас больше вместе никогда не видел. Вы все из разных отделений. Увижу пеняйте на себя. Никому не позволено нарушать Устав. Тут же рапорт о происшествии ляжет на стол командира учебной части. Вопросы есть?

Он сделал паузу, как полагалось и не услышав вопросов, скомандовал:

— Разойтись!

Всю эту картину наблюдали все три отделения. Наши ребята довольно улыбались, глядя на то, как я ухожу, в отличии от молодых матросов из двух других отделений. По мнению наших ребят счет — один:ноль.

В мою пользу. Зокоев и Жанбаев просчитались.

Это они затеяли разборки, им не удалось меня запугать или сломить мою волю, они выбили из рук еду, но сами остались без завтрака.

А я прекрасно понимал, что все только начинается. Конечно же нам предстоит еще серьезно схлестнуться.

Мы выходили из здания столовой, когда Зокоев тихо, сквозь зубу процедил мне на ухо так, чтобы не услышал провожающий нас взглядом прапорщик.

— Я тебя еще заставлю пожалеть об этом, будешь у меня на коленях просить, чтобы я тебе разрешил воротник свой подшивать.

Я ему ничего не ответил. Снова улыбнулся, так чтобы это было ему видно. Во весь рот от души.

Прапор вышедший на крыльцо столовой, которую мы называли по-морскому «камбузом» зорко следил за нами.

Мы разошлись в разные стороны. Я отошел к брусьям и, взобравшись на них, уселся.

Зокоев и Жанбаев стояли по ту сторону плаца. Когда прапорщик развернулся, чтобы зайти в «камбуз». Жанбаев поспешил продемонстрировать угрожающий жест.

Сначал он с громким шлепком вдарил сжатым правым кулаком себе в левую раскрытую ладонь, грозно глядя в мою сторону.

А потом попытался продемонстрировать жест, означающий отрезание головы. Это когда большим пальцем ведут от одного уха по горлу к другому уху.

Но ровно на половине пути большой палец застрял.

Прапорщик был не прост. Он остановился, и, будто имея глаза на затылке, резко обернулся, чтобы посмотреть, что происходит в данный момент между нами.

Жанбаев остановил палец и стал делать вид, что у него зачесалась шея. Он выглядел настолько нелепо, что я не смог удержаться и рассмеялся в голос.

Это не осталось незамеченным. Прапор строго взглянул в мою сторону, мотнул головой и выдал короткое восклицание:

— Кхех!

Затем он скрылся в тени прохода. Жанбаев смотрел на меня волком, но не рисковал повторить угрозу.

К этому часу, время приема пищи подошло к концу и из прохода повалили молодые матросы.

Они по очереди подходили ко мне, улыбались и дружески хлопали по плечу. Кто-то принес хлеба намазанного маслом. Правда чая мне попить не удалось. Перекусив всухомятку на ходу, я вместе с остальными ребятами быстрым шагом направился на построение.

В тот день нас ждало первое занятие по тактической подготовке.

Чтобы разогреть интерес к занятиям командир отделения младший сержант Цеплаков во время пробежки загадочно пообещал, что мол, сегодня, возможно начнем осваивать боевую технику.

Кто-то из новобранцев спросил, а будем ли мы ложиться под технику на ходу между гусеницами? Командир отделения неопределенно ответил, что обязательно будем.