Настоящие индейцы

Он распахнул передо мной дверь своего кабинета. Стандартное помещение два с половиной на четыре метра. Белые стены, яркий свет. Типовая мебель. Ноль индивидуальности. Йен пододвинул мне стул и включил кофеварку. Когда кофе сварился, налил в две чашки и поставил на стол. Я только пригубила — мне нельзя кофе.

— Тебя с ходу обрадовать или как?

Йен застыл. Потом прищурился. Я отметила, что раньше у него не было такого взгляда.

— С ходу.

— У меня нет никакого, мало-мальски осмысленного плана работы. Вообще.

— А ограничения? — отрывисто спросил Йен.

— Как обычно. На нашей территории — федеральное законодательство. Считай, что я по-прежнему ассистент инквизитора.

— Ну, это еще не самое плохое, — выдохнул Йен. — Я боялся, что тебе, наоборот, навяжут какой-нибудь план, отвечающий всем стандартам армейского идиотизма.

— Прости, но та манера работы, какую от меня ждут, — и есть верх идиотизма. Это я еще Маккинби не обрадовала, что его ассистент ему больше не подчиняется, но отвечать за мои промахи, насколько я понимаю, именно господину инквизитору первого класса, и никому больше.

— Естественно, — Йен пожал плечами. — Начальство все такое. Нипочем не станет отвечать за свои ошибки, если есть возможность свалить ответственность на другого. И лучше, если этот другой — не из их ведомства.

— Причем формально он работает по другому делу.

— Проблема, — вздохнул Йен. — Тогда я не имею права показать тебе материалы по Максу.

— Имеешь, потому что моя работа ассистентом — только легенда. — Я положила на стол карточку. — Проверяй.

Йен сунул ее в сканер, развернул виртуальный монитор и быстро прочел. Приказ директора Агентства федеральной безопасности об оказании помощи Офелии ван ден Берг по всем вопросам, связанным с поисками погибшего Максима Люкассена.

— Отлично, — кивнул он и вернул мне карточку. — То, что надо.

— Есть и хорошие новости. Кид Тернер обещал, что работать будем все вместе.

— О! То есть я могу не бояться, что в один прекрасный день ко мне явится какой-нибудь лощеный Алистер Торн и заберет улики?

— Можешь. Кид на твои находки не посягнет. Если, конечно, ты не отыщешь что-нибудь по факту реальной измены. Это придется отдать.

— То есть поиски Макса — лишь повод, я верно понял? А что про действия, приравненные к измене?

Я отрицательно покачала головой.

— Ого, — у Йена заблестели глаза. — Похоже, кто-то кому-то сильно насолил, если даже корпоративная солидарность отложена до лучших времен… Отдать офицера гражданскому суду — какая утонченная месть.

— Я об этом не подумала.

— А о чем подумала?

— О том, что контрразведка банально перегружена. Помянутый тобой Алистер Торн конкретно утонул в деле Куруги и «Энимоушен», и вместе с ним — четверть всех наличных следователей. Сам понимаешь, туда оттянули все таланты.

— Как по мне, это даже лучше.

— И вот тебе персональный привет от Кида Тернера, — я положила вторую карточку. — Все материалы, которые на данный момент есть у него.

— Официально или так?

— Официально.

Йен просмотрел.

— Я все это уже видел. Показали для ознакомления, без права использования. Хорошо, что теперь можно использовать. Ты сама это читала?

— Нет еще.

— Потом прочтешь. Курить можно. Значит, смотри, что у нас есть. Есть чип коммандера Люкассена, есть бортжурнал, есть рапорты Рублева и Мимору. Есть бывший заложник Люкассена. И у нас есть триста три пассажира. Есть допросы всех свидетелей, которые видели Макса на Тору и базе «Абигайль». Допросы очень качественные, оснований не доверять им нет. По факту что-то знают заложник и три пассажира. Остальные не присутствовали, когда Люкассен совершил измену, и о мятеже узнали, когда началась перестрелка на борту. Пассажиры твердят, что вообще ничего не поняли, там две трети и не видело, и не слышало ничего. И есть рапорт механиков о состоянии корабля. У него выведены из строя системы бескосмодромной посадки и старта. Намеренно и необратимо. Чип в данный момент у нас, бортжурнал у контрразведки, заложник у военных, свидетели черт знает где. Ты все это прочитаешь сама. Я не хочу сбивать тебя с толку, мне важно знать твое мнение.

— У меня есть мнение, — сказала я. — Сразу. Чип проверяли?

— Да. Нам его, собственно, на дополнительную экспертизу передали. Никаких сомнений.

— Ты помнишь историю с чипами?

— Поэтому я и ждал, пока к расследованию подключитесь вы с Августом. Августа не будет, что ж, справимся сами.

— А без меня ты никак не мог попросить Хуана Антонио?

— Уже. — Йен помолчал. — Он не нашел, к чему придраться. Интуитивно — да, чует подделку. Но и только. Я связался с мастером Вэнем. Он в госпитале. Нашелся неравнодушный человек, оплатил лечение. Два дня назад Вэнь прилетел на Сибирь. Ему предстоит несколько серьезных операций.

— Он ведь слепнуть начал…

— Уже ослеп. Не беда, поправят. Но работать он не может.

Я побарабанила пальцами по столешнице.

— Ты ведь знаешь, кто такой Дмитрий Гаврилович Павлов?

Йен не сумел удержать смешок:

— Догадался. Я даже в госпитале у него был. Вчера. За час до того, как его забрали в операционную. Мне очень хотелось поглядеть, каков он в действительности, без маски.