(Настоящая) революция в военном деле. 2019

Предисловие

Совсем недавно респектабельное, консервативное и, к их величайшей чести, антивоенное издание, The American Conservative, обрушилось с резкой, вполне обоснованной критикой на поджигателей войны и ястребов Ирана, таких как Дэвид Брукс и Брет Стивенс, которые пишут в основном для New York Times. И Брукс, и Стивенс, среди очень многих других подобных людей, воображают себя учеными мужами, аналитиками, обозревателями и комментаторами, специализирующимися на геополитике и международных отношениях. Без сомнения, они анализируют и комментируют эти вопросы и, как и в случае с любыми экспертами с гуманитарным образованием среди ведущих американских медийных деятелей, они могут похвастаться впечатляющим (для медийных деятелей) набором знаний во всех видах дисциплин, связанных со сми — от истории до политической философии и журналистики. Чего нет ни у Брукса, ни у Стивенса, как и у подавляющего большинства американского политического класса, так это даже бесконечно малого опыта в предметах, по которым все они пытаются комментировать, анализировать и (для тех, кто обладает политической властью) даже принимать решения — войне.

Война — геополитический инструмент первого порядка. Фактически, геополитика как поле взаимодействия наций не может существовать без неё. Война, в конце концов, сформировалась и продолжает укореняться в условиях существования человека и, как следствие, в наших политических, социальных, экономических и культурных институтах. Никакое понимание ведения войны невозможно без понимания её важнейших инструментов, оружия и людей, тактики и оперативного искусства. Это как раз та область, в которой американский политический класс не обладает никакими компетенциями — они просто не преподают и не присуждают ученых степеней в том, что в Соединенных Штатах приравнивается к военной науке. Очевидно, что общение с высшим американским военным руководством и выслушивание слухов может создать у некоторых ученых мужей и политических деятелей иллюзию, что они знают, как действуют военные или как ведутся войны, — но это всего лишь иллюзия. По правде говоря, повторение нескольких забитых до смерти политических тезисов в сфере СМИ не требует какой–либо серьезной подготовки в чем–либо существенном. С другой стороны, написание дипломной работы о противолодочных операциях в Арктике или о частичных обменных курсах во время воздушных операций в условиях интенсивной РЭБ — это навыки совершенно иного уровня и опыта, о которых современные американские ученые мужи и армия кабинетных “военных аналитиков” не могут и помыслить. Но именно эти навыки и знания являются ключом не только к пониманию современной войны, но и к пониманию геополитической реальности, которая становится все более сложной и опирается на постоянно развивающиеся революционные военные технологии.

Чтобы предотвратить возможные обвинения в пренебрежении к области гуманитарных наук, выдвинутые против меня, следует отметить, что моя точка зрения здесь совершенно иная: современная война между национальными государствами стала настолько сложной, отражая инструменты таких войн, что это аксиома, даже не теорема, что люди, которые не могут понять фундаментальные математические, физические, тактические и операционные принципы, на которых работают современные системы вооружений, просто не имеют минимальной квалификации, чтобы предлагать свое мнение по вопросам ведения войны, разведывательных операций и военных технологий без соответствующего образования. В противном случае, что можно подумать, кроме того, что они просто занимаются предоставлением контента (заполнением пространства / развлечениями) или пропагандой официальной линии — короче говоря, пропаганды — в основном в отношении разжигания войны? В сегодняшнем перенасыщенном информацией мире огромного эго, подпитываемого дофамином публичной известности и американской политикой, превратившейся в шоу–бизнес, именно эти типы доминируют в дискуссии по самому важному, жизненно важному вопросу войны и мира в наше время. И, по правде говоря, теорию операций или оперативное планирование изучать на порядок сложнее, чем, скажем, сравнительную политику в курсе политической науки, даже при том, что эта Политика по необходимости все ещё вращается вокруг экономической и военной мощи.