Настоящая крепость

Грин-Вэлли знал, что это не так. Действительно, он начал подозревать, что Мерлин был в такой же степени наставником, как и советником. Что большинство радикальных нововведений, которые до сих пор обеспечивали выживание Чариса перед лицом подавляющего численного преимущества его врагов, исходили от "предложений" сейджина чарисийцам, которые затем превратили их в работоспособные приложения. Барон подозревал это по той прекрасной причине, что он был одним из тех чарисийцев. Именно Грин-Вэлли, будучи майором королевской чарисийской морской пехоты, сыграл ведущую роль в разработке революционно новой тактики пехоты, основанной на полевой артиллерии и нарезных кремневых мушкетах, которые "просто случайно" появились в Чарисе вскоре после прибытия некоего Мерлина Этроуза. Он тесно сотрудничал с Мерлином в процессе выполнения этой задачи, и во многих отношениях они еще более тесно работали вместе во время кампании в Корисанде. Фактически, победа, которая принесла Грин-Вэлли его титул (с рыцарским званием) и закрепила поражение князя Гектора Корисандского, была возможна только потому, что Мерлин открыл ему свою способность наблюдать видения.

Итак, да - барон Грин-Вэлли знал о Мерлине Этроузе гораздо больше, чем подавляющее большинство его собратьев-подданных. Но чего он не знал - и Мерлин искренне надеялся, что он даже не подозревал, - так это того, насколько Мерлин на самом деле был еще большим.

Я бы очень хотел, чтобы его добавили во внутренний круг, - размышлял сейджин, - и знаю, что Кэйлеб и Шарлиэн тоже согласны со мной. На самом деле, думаю, мы должны добавить его. Просто не имеет смысла не вводить его полностью внутрь, и не думаю, что нам нужно беспокоиться о каких-либо кризисах религиозной совести с его стороны.

Эта последняя мысль действительно почти заставила его вздрогнуть, учитывая ее прямое отношение к причине, по которой он был здесь.

- Их величества на самом деле послали меня по нескольким причинам, милорд, - сказал он. - Одна из них, во многих отношениях, вероятно, самая важная, состояла в том, чтобы позволить мне оценить ваш прогресс - я имею в виду ваш и герцога Истшера - из первых рук. Когда я действительно смогу задавать вопросы, может быть, даже сделаю несколько предложений от имени его величества. Это трудно делать, если все, что ты делаешь, - наблюдаешь за видением.

- Вижу, где это было бы правдой, - согласился Грин-Вэлли. Сейджин отметил, что его, похоже, нисколько не расстроила мысль о том, что Мерлин "оценивает" его успехи в выполнении нового задания.

- И вторая причина, почти столь же важная, - признался Мерлин, - заключается в том, чтобы подвести меня достаточно близко к Истшеру, чтобы... взаимодействовать с ним.

На этот раз Грин-Вэлли только кивнул. Мерлин не особенно удивился - барон всегда был проницательным и дипломатичным парнем. Он понимал, что даже ему Мерлин вряд ли мог прямо сказать: - Они хотят, чтобы я посмотрел, является ли Истшер тоже... предателем или нет.

Хорошей новостью было то, что Мерлин был почти уверен, что Истшер не был им. Плохая новость заключалась в том, что, несмотря на все "несправедливые" преимущества сейджина, Мерлин был только "почти" уверен в этом. И, к сожалению, тот факт, что герцог фактически был дядей императрицы Шарлиэн по своему браку, что он был шурином недавно умершего герцога Холбрук-Холлоу, и что он был старшим офицером Холбрука-Холлоу, заместителем командующего королевской чисхолмской армией почти пятнадцать лет, означал, что "почти наверняка" было недостаточно.

Не после предательства Холбрука-Холлоу.

- Могу я спросить, каковы были ваши впечатления до сих пор? - вежливо спросил Грин-Вэлли. - В общем смысле, конечно. Я бы не хотел просить вас слишком подробно рассказывать о каких-либо особо достойных бывших морских пехотинцах - при условии, конечно, что они есть поблизости, - и смущать меня своей бурной похвалой, - добавил он, и Мерлин фыркнул.

- Знаете, милорд, - сказал сейджин почти задумчивым тоном, - я всегда слышал, что определенная... дерзость, можно сказать, является неотъемлемой частью личности любого морского пехотинца. Вы случайно не знаете, как могли возникнуть эти слухи, не так ли?

- Я? - Грин-Вэлли невинно расширил глаза. - Я не морской пехотинец, сейджин Мерлин! Я офицер имперской армии. На самом деле, у меня где-то здесь есть письменное подтверждение, чтобы доказать это. Так что же может знать грубоватый, честный, от природы скромный армейский офицер о морских пехотинцах и их завышенных представлениях о себе?

- О, отличное замечание, - согласился Мерлин. - Не могу себе представить, что могло на меня найти, чтобы задать такой вопрос.

- Я, конечно, надеюсь, что это так, - сказал Грин-Вэлли немного сурово, когда он взял бутылку вина и снова наполнил кубок Мерлина.