Настоящая крепость

Были времена, когда Мерлин испытывал сильное искушение запрыгнуть в свой разведывательный скиммер, спуститься в Мэнчир и лично уничтожить Уэймина. Это было бы не особенно сложно. На самом деле, это было бы по-детски просто и, при данных обстоятельствах, одной из самых приятных обязанностей, которые он мог бы поручить себе сам. К сожалению, если бы он не был готов оставаться в Корисанде на полный рабочий день и проводить ночи, только и делая, что устраняя лидеров сопротивления, он скорее оказался бы в положении короля Канута. Хуже того, он лишил бы сопротивление его организованного руководства, а он этого не хотел. Гораздо лучше пока оставить Уэймина на месте, каким бы раздражающе компетентным и трудолюбивым он ни был, чем разрушать сплоченность сопротивления. Это может измениться, но сейчас было гораздо полезнее точно знать, кто его лидеры, где их можно найти, когда придет время, и какие именно планы они строят и какую информацию передают своим различным спутникам. Распад нынешней организации почти наверняка лишил бы ее растущей эффективности, но только ценой замены ее бесформенным, неорганизованным движением, которое было бы почти невозможно контролировать так, как они могли бы отслеживать в нынешней ситуации. Не говоря уже о том, что когда наконец настанет момент принять меры против него, искоренить его будет гораздо труднее.

Я только хотел бы, - подумал он, возвращая свое внимание к изображениям снарка, - не ждать, чтобы они нанесли слишком большой ущерб за это время.

***

- Знаю, что это заноза в заднице, - прорычал Хоуил Чермин, стоя, сцепив руки за спиной, и глядя из окна своего офиса на вид за дождем из облаков. - И, по правде говоря, что я действительно хотел бы делать, так это стрелять в ублюдков, как только они появятся!

Бригадный генерал Жоэл Жэнстин, командир третьей бригады имперской чарисийской морской пехоты, посмотрел в спину своего начальника со слабой улыбкой. В основном это была улыбка любви, хотя в ней, возможно, была лишь тень веселья и, возможно, немного раздражения. Однако если это и произошло, то последняя эмоция была направлена на ситуацию, а не на вице-короля генерала Чермина.

И если Старику нужно на ком-то излить свою злобу, полагаю, что я логичный кандидат, - размышлял Жэнстин. - Не похоже, что есть кто-то еще, с кем он мог бы ослабить бдительность.

Это, вероятно, было бы справедливо практически для любого старшего офицера в незавидном положении Чермина, - подумал бригадный генерал. Совмещение ролей командующего силами оккупации и официального вице-короля императора Кэйлеба и императрицы Шарлиэн было бы достаточно сложной задачей практически для любого. Учитывая отвращение Чермина к политике в сочетании с его предыдущим постоянным успехом в том, чтобы избегать всего, что хотя бы отдаленно напоминало обязанности при дворе, было бы трудно найти кого-то, кто чувствовал бы себя менее подходящим для этой задачи.

К счастью для Чарисийской империи, Хоуилу Чермину никогда не приходило в голову отказаться от своего нынешнего поста. И причина, по которой ему повезло, заключалась в том, что независимо от того, насколько неподходящим он себя считал, он почти наверняка был самым лучшим человеком, подходящим для этой работы. Генерал вице-король мог не любить политику, и он мог быть неполированным (мягко говоря) по придворным стандартам, но это не означало, что он не разбирался в политике, а его железное чувство долга и честность сочетались с драчливостью бульдога, которую любой дурак мог почувствовать с другого конца комнаты.

Не было никаких сомнений в том, что дворяне и простолюдины, собравшиеся в парламенте здесь, в Мэнчире, во всяком случае, почувствовали это, и никто из них не был настолько глуп, чтобы бросить ему вызов. Во всяком случае, не открыто. Жэнстин не сомневался, что немало разговоров в разных гардеробных и частных квартирах было посвящено тайным способам уклониться от решимости Чермина проводить политику, которую император Кэйлеб изложил перед своим отъездом в Чисхолм. На данный момент, однако, генерал вице-король крепко держал руку на горле великих лордов Корисанды.

Это облегчалось тем фактом, что, как и более состоятельным членам палаты общин, великим аристократам было слишком много чего терять. Это сделало их осторожными, не желающими пытаться оказать открытое сопротивление, особенно после того, как Чермин - в своем грубом, неотесанном, неучтивом, но кристально чистом стиле - совершенно ясно дал понять, что он намеревался сделать с любым дворянином, который нарушит свою новую клятву верности короне Чариса. Тот факт, что дипломатическая околичность была ему полностью чужда, во многом способствовал тому, чтобы никто из его слушателей ни на мгновение не усомнился в том, что точно означало каждое сказанное им слово. И что любые оправдания по поводу того, что клятвы отлученным не являются обязательными, оставят его удивительно равнодушным, когда он и его осадная артиллерия окажутся перед стенами замка любого клятвопреступника.