Проговорила она, улыбаясь во все тридцать два белоснежных зуба, возвращая бинокль своему командиру. Мужчина, аккуратно взяв бинокль в руки все так не говоря ни слова, вопросительно уставился на нее.
— За командира, там у этих клоунов, баба. И мне мое сердце подсказывает что не просто баба, а та самая баба. Похоже возвращалась откуда-то и по дороге подобрала этих ушлепков. Что бы значится пустой до своих не ходить. Муры они и есть муры. Твари поганые, одно слово. Она их разводит как цыганка на вокзале детей конфетой. Наобещала похоже всего, а те уши и развесили теперь идут за ней словно телки на убой. И еще, тетка очень непростая, у меня такое чувство, что это, все одно что тварь отожратую отлавливать. Опасно и в тоже время от осознания этого в венах кровь бурлить начинает. Одно слово, от этой охоты желание жить просыпается. Я если что, за то, чтобы эту мадаму сработать.
Валет кивнул головой, мол я тебя услышал. Молния, продолжая счастливо улыбаться беззвучно отошла, освобождая подход к командиру. А на ее место подобрался Сладкий.
— Я вот что думаю, командир. Надо эту деваху брать по нашему заказу. А уже потом, как заказчик раскошелиться, завалиться на продолжительный отдых. Баба конечно не из последних, матерая, но она у нас далеко не первая такая прыткая. Уработаем. Эти, что с ней плетутся, я думаю делу не помеха, так, смех один.
Валет, выслушав своего боевого товарища улыбнулся в ответ, показывая, что он тоже поддерживает своих напарников в этом вопросе. От таких непростых дел, кровь бурлит и жизнь наполняется новыми красками. Нужно поспешать, к ночи надо подобрать место для засады, ибо при наличии у них ручной твари к месту стоянки втроем подкрадываться не вариант, можно проколоться с последствиями, а с этой мадамой лучше все сделать как по расписанным нотам.