Настя Сука 3

Пышка после всех адских пыток на допросах Седого, сидя в камере проклинал свалившиеся на него беды. Как же он облажался с попыткой через Сухостоя привалить Суку вместе с ее выбляд. ми, завалившими кодлу Рельсы. Теперь приходится расплачиваться за свой просчет. Кто же мог знать, что остатки того человеческого мусора что не смогло сбежать из стаба поднимется против нормальных Людей, ударив в спину в самый ответственный момент. Не учел он этого и оттого теперь принимает свою горькую долю. Седой, тварь фашистская, паяльником из него все быстро вытряс. Вот ведь мразь такое с людьми вытворять и при этом улыбаться. Теперь он совсем нищий стал, сам себя, не помня от боли все этой твари рассказал. И про человека что к Сухостой отправлял и про то что сразу их обманывал и оттого торговался покрепче что бы поверили на его жадность поведясь. И про все свои заначки, припрятанные за забором на черный день, тоже выложил. Да кто бы с паяльником в заднице не рассказал? Теперь только одна надежда, что пока его заначки будут проверять да добро из них себе в карман перекладывать, Люди из соседних стабов подтянутся да раскатают эту шалупонь, наведут нормальный порядок. От невеселых размышлений Пышку отвлек звук открываемого замка камеры. Почувствовав в душе хлынувший водопадом страх он сжавшись уставился на визитеров. Сама Сука с внешницей и Седой, привычно посверкивающий своими желтыми фиксами. А этой то твари, что от него нужно неужели мало боли и страданий на него обрушилось в этих застенках. Пройдя мимо него, Настя, непонятно для чего, измеряла камеру своими шагами и отмечала сосредоточенным взглядом на полу приглянувшиеся ей места.

— Что-то тесновато у тебя в застенках Седой.

Проговорила негромко женщина, напрочь игнорируя забившегося в угол Пышку.

— Так в натуре пахан, здесь не дом отдыха. Нормальная хата на одного сидельца. Все удобства вон, как по писанному протоколу бод боком. Ты бы видела сколько эти фраера чифанат, сразу бы всем кирдык нарисовала.

Пышка, вжавшись в угол продолжал наблюдать как, совсем не обращая на него внимания, словно он пустое место, Сука, вынув из ножен принесенный ей отдельно нож с зубовным скрежетом, принялась вычерчивать на бетонном полу, замысловатые символы сразу походу вычерчивания поясняя внешнице и Седому их значение. Внезапно он уловил что с голосом у этой поганой бабы что-то не то. Не может так утробно звучать человеческий голос. Да и слова пояснения она выдавливала из себя словно что-то чужеродное не свое. Наконец увидев глаза женщины, ставшие звериными, наполненными лютой, вселенской злобой и неутолимым голодом, Пышка попытался глупо спросить-что все это значит. Но с ужасом обнаружил что не может выдавить из себя и слова, только тихое сипение которое звучит тише чем его бухающие в бешенном ритме страха и ужаса сердце. Неосознанно он попытался переместиться в другой угол, подальше от творившегося таинства наведшего на него этот страх, но у него ничего не вышло. Тело не слушалось его. Нет, так не может быть, он прекрасно чувствует все конечности, но не может ими двинуть, оставаясь на прежнем месте вжатым в угол безвольной куклой.

Наконец он услышал это не человеческое от Суки, обращенное к внешнице.

— Назад дороги не будет. Никогда и нигде.

Та, вытаращив глаза явно тоже была не в своей тарелке, ответила срывающимся от волнения голосом.

— Я приняла решение.

После в конец озадачив Пышку, женщина начала спешно раздеваться, сбрасывая свою одежду в дальний, не расчерченный символами угол. Ее примеру последовали и Сука с этой фашисткой тварью Седым. Смотря на голых людей, бывший оружейный магнат Мирного, наконец осознал, что все это значит и от этого осознания он пытался завыть от ужаса, заполнившего его душу без остатка липкой массой. Вот, наконец голая внешница ухватив его грузное тело так и не успевшее похудеть в этих застенках, заволокла его в расчерченную пентаграмму. Распластав как звезду по лучам его конечности эта тварь, принялась по подсказке сидящей в изголовье Суки его резать. Он чувствовал все. Все разрезы брюшины, струящуюся из него кровь, выдираемые поочередно из его глазниц пальцами глаза, вытаскиваемые внутренности и ту мерзкую вонь что заполнила помещение без остатка. Его вонь. Когда бьющиеся сердце было безжалостно раздавлено крепкой женской кистью его душа наконец воспарила в поисках облегчения и светлого пути за перенесенные мучения. Но вместо ожидаемого ее втянуло в черный провал где начался новый нескончаемый ад.