Настя

Маслов был на месте. Выслушал переданное через меня предложение Гранаткина о создании на базе клуба юношеской сборной СССР. «Дед» заметил (не отказавшись), а не рано ли мы собираемся карты раскрывать, ведь если удачно выступим — пол-команды растащат. Будет звонить Гранаткину и договариваться о предоставлении «брони» от переходов из «Торпедо» в двух следующих сезонах(на два вряд ли, хоть на один бы дали). Сообщает, что Бузунов покаялся, но веры ему нет. Будет играть со старичками и бомбардирить до осени, а потом — до свидания, обменяем на кого нибудь. Диктую список требуемых осенью игроков. С юным дружбаном из будущего Станиславом Завидоновым я ещё в Ленинграде недавно договорился. Семилетку он закончил, скоро приедет. С вратарём Борисом Разинским из института физкультуры, где я учусь, тоже есть договорённость на осень. А вот Адамаса Голодца, Юрия Беляева из московских дублей «Динамо» и ЦДКА я попытаюсь выдернуть после предстоящего выезда. На «Деде» остаётся Юрий Ковалёв из Орехово-Зуево. Ну, мне Маслова учить не надо — умеет он игроков уговаривать. Да и с ГАЗа в ореховский клуб можно будет какую-нибудь железку дефицитную для их клубной «Победы» послать… А в конце тренер вставляет, что за юношей по возрасту подходит защитник горьковского «Торпедо» Семён Гурвиц. Сёма хоть звёзд с неба не хватает, но быстрый и выносливый. Другие новости: После увеличения интенсивности тренировок, двое из «старичков», редко попадавших в состав, решили перейти в другие клубы… Столовую отремонтировали. Новая повариха готовит по меню Граевской. Зубкова носится со схемами взаимозаменяемости игроков по вертикали и горизонтали. Рисует какие-то графики, таблицы, матрицы… Говорит, что к осени будет результат.

Ну, бог в помощь!

Плацкартный вагон. Хоть и новый, но… В таком можно выспаться, только если крупно повезёт с соседями или нажрёшься до потери пульса. До потери нам нельзя — трэнэр из купейного вагона периодически заходит к нашему проводнику, и стоя у титана, узнаёт обстановку в вагоне. А обстановка была сложной. Билеты команда получила россыпью по всему вагону. Три десятка игроков (основа и дублёры) перемешаны в ограниченном пространстве с «гражданскими». Где-то орёт недовольный малыш, стайка детей с гиканьем носится по проходу. Под перестук колёс люди раскладывают снедь на столик между полками, начинаются знакомства, разговоры. У нас с Колобком места 9 и 10. Почти самые козырные в вагоне. Лучше — только в более центральных купе. Похуже места в начале вагона и боковые полки. А самый отстой — боковые полки у туалета. Вот туда то Амосов и получил билетик от трэнэра. Сидит вот пока у нас в купе, фингалом отсвечивает. Серый вчера ходил на дело. Вот, повествует нашему мужскому собранию:

— Только мы с Томочкой раскочегарились… Приходит муж, а мы в прямом эфире… Набрался от меня фразочек из будущего и втыкает куда не попадя… Некоторые интеллигентно просят уйти… А этот… Кричать, руками махать… А чего ими махать? Нужно жену почаще в кровати переворачивать. А то женщины со скуки чёрти на что готовы… Даже на метле полетать… Томочка в туалете закрылась, пережидать порыв ревности, а я вот попал под горячую руку… Мужёнёк этот — метр с кепкой, но залепил мне в прыжке. А я то уже учёный. Знаю, что мне ему телесные ну никак нельзя наносить… Был уже пару раз в отделении… Я его за грудки приподнял от пола и потряс для наглядности… Чтобы, так сказать, оценил силы сторон. Ну, писака и спёкся… Томочка рассказывала, что он Мастер. Премии Сталинские за всякие книги получает, а в стол пишет шедевры… Типа ГлавЛит всё равно завернёт, а то и выволочку с помощью кремлёвских писателей устроит…

— А как же Томочка в туалете? — спешу я свернуть Амосова со скользкой темы.

— А что Томочка? Да, любит он её. Простит… Ещё и прощения просить будет, что не уделял внимания. — Амосов оглядывает аудиторию слушателей и, открывшему от удивления рот Васечке, наставнически говорит, — Женщины — они такие…

Про цензуру в СССР много чего сказано. И то, что цензоры часто были малограмотными, и то, что «рубили» книги порой из личной мести… Но, цензуру отменить не вышло даже у ниспровергателя Хрущёва. Только он собрался дать волю «инженерам человеческих душ», как грянула выставка художников-авангардистов…

Досталось там всем на орехи и Хрущёв «пришедший дать волю» — волю не дал…

Амосов ушёл за пригласившим «на чай» Шуваловым. Васечка было дёрнулся, но посмотрев на меня, отказался от расширения сознания. А наши соседи начали рассказ о себе. Более молодой майор ВВС Александр Воронько кивнул на свой открытый русско-корейский словарь и проинформировал:

— После недельного отпуска на Дальний Восток. Буду ПВО там организовывать.

— А у нас тоже дружок, Лёва Булганин, туда уехал. — вклинивает Колобок.

— При беседе с малознакомыми людьми не нужно упоминать фамилии командированных военных. Это нужно понимать чётко, — учит нашего оболтуса майор.