Настя

— Не знаю, никогда этим не интересовалась. — Уловив несколько недоумённых взглядов, Полина сочла нужным пояснить. — Они приучены на глаза не показываться. Если я никого не вижу, откуда мне знать, сколько их там — двое, двадцать, двести…

— Ну, по поводу двухсот — это ты положим, загнула, — отозвался Ромка. — Не может там быть двух сотен человек.

— Ты просто не видел этой дачи. Там и две тысячи человек может уместиться, а мы о них никогда не узнаем.

— Полина! — Сказала я со своего места. — У меня такое предложение. Если уж мы решили собраться на твоей даче, этого не стоит делать из-за пятерых человек. Можно пригласить весь наш класс.

— Согласна! — Тут же ответила моя подруга. — Я бы и сама это предложила, только не успела. И ещё, Никит, ты натолкнул меня на одну очаровательную идею. В папиной резиденции есть один хитрый кабинет, где он ведёт все переговоры, его стены обшиты каким-то материалом, который не пропускает ни один вид излучения. Не помню, как он называется, но в его описании есть фраза про «абсолютную экранизацию». Я дам команду, чтобы к следующим выходным таким материалом обшили то помещение, где мы соберёмся. Тогда можно будет говорить всё что угодно без всякого опасения. Как вам такая идея?

— Ты представляешь, сколько это будет стоить? — С тихим ужасом в голосе спросил Денис.

— Папа будет только рад, если я позволю израсходовать на меня хоть какую-нибудь сумму, — отмахнулась Полина. — Тем более, я это не так-то уж и часто ему позволяю. Больше возражений не будет?

Никита выразительно посмотрел на Андрея, тот сразу заговорил, словно получил разрешение.

— Идея очень даже очень. Но почему бы не пойти дальше? Можно обернуть этим материалом наши карточки…

— Ты думай, чего говоришь! — Бросил Никита со своего места. — Я вот, например, сейчас подумал и сообразил, что ничего у нас не получится. Весь наш разговор до этого — полная туфта! Карточка должна постоянно подавать сигнал на браслет. А если ты обернёшь карточку — никакого сигнала не будет. И если мы соберёмся в экранируемом помещении — мы тоже исчезнем со всех датчиков. Это будет всё равно, что мы оставим карточку дома, а сами пойдём куда-нибудь прогуляться…

Ребята разошлись. У меня, наконец, пропало ощущение, что события последних трёх дней непонятны только мне, а все остальные, включая мою многоуважаемую соседку, ведут себя так (или, по крайней мере, хорошо притворяются), что всё в порядке, а если и происходит что-то не то, то это в пределах нормы.

Полина хотела снова приняться за чертёж, но отложила бумаги в сторону, с огорчением посмотрела на уже начерченные схемы, в позе лотоса уселась на своё любимое кресло, задумалась, подперев голову руками

— Не представляю, что теперь со всем этим делать, — сказала она. — Мы с тобой вообще ни о чём таком не договаривались?

— Нет.

— Жуть!

— Это точно. А на какой вопрос ты отвечаешь?

— На пятнадцатый.

— С какой стати?

— Мы договорились, что каждый возьмёт себе по одному… — она хлопнула себя рукой по лбу. — Ведь и этого тоже не было!

— Не было, — подтвердила я. — И по математике я лектора, получается, не смогла отыскать.

— Что ещё за лектор? — Заинтересовалась девочка.

Я рассказала всю историю с самого начала.

— Так не пойдёт! — вскочила Полина. — Именно в этом эпизоде я намерена разобраться до конца! Нужно хотя бы примерно прикинуть, насколько программе хорошо известен характер каждого из нас. Если я правильно понимаю, в этом эпизоде каждый из ребят вёл себя типически: Лена — стеснялась; ты — пыталась ей помочь с помощью Игоря, то бишь Марека; сам же Марек, то есть, Игорь, то есть, нет, правильно — Марек — помогал ей, причём в своей обычной манере.

— И что ты предлагаешь?

— Когда будешь опрашивать ребят, то обязательно поговори с каждым из них, что именно происходило тогда.

— Хорошо.

Хоть я и сказала «хорошо», но на самом деле мне было так плохо, что хуже не придумаешь. Если у каждого в нашей школе свой реал, то как быть с тем, что говорила мне Саша? И была ли она на самом деле или это — персонаж Программы, следящей за порядком? С другой стороны, Саша ведь, когда назначала мне встречу в читальном зале — она ведь в реале находилась?

— Так ведь жить нельзя! — Плаксивым голосом прервала мои размышления Полина. — Я уже начинаю забывать, что было в реале, а что — в виртуале. Минуту назад меня Никитка эгоисткой обозвал, ещё через минуту даст мне в лоб, а потом я забуду, где это было — в компьютере или на самом деле! И как мне себя с ним тогда вести в следующий раз?

— Такое, думаю, ты не забудешь, — улыбнулась я.

— Хорошее забывается быстрее, чем плохое, — философски заметила моя соседка.

— Ты по-прежнему считаешь, что все эти трудности — для того, чтобы крепче сплотить нас?

— А как иначе?

— По-моему, нас наоборот хотят как можно дальше развести друг от друга.

— Мне тоже иногда начинает так казаться, — подумав, ответила Полина, — и я бы с тобой охотно согласилась, если бы не одно громадное «но»: я не вижу в этом ровно никакого смысла.

— Я тоже.