Настя

— Которую в скафандре вырвало…

Потемнев, словно грозовая туча, Полина вышла из комнаты. Я, чуть помедлив, последовала за ней. Понимаю, что это не очень красиво — лезть не в своё дело, но тогда мной двигало только любопытство — и ничего больше. Командовать Иванова умела — это я уже поняла. А вот насколько хорошо у неё получиться общаться с людьми?

Через минуту я с сожалением поняла, что всего в этом мире уметь нельзя. Точнее, я и раньше это подозревала, а сейчас лишний раз имела возможность в этом убедиться. Из Машиной комнаты Полина вышла донельзя расстроенная.

— Что, совсем плохо? — Спросила я.

Та молча кивнула.

— А если Марека попросить?

— Она наорала на меня, — убитым голосом поведала мне Полина. — Обвинила меня во всём, в чём только можно. И в чём нельзя тоже. Я на самом деле высовываюсь всюду как дура, да? А все не говорят мне об этом только потому, что у меня папа — Сенатор, да? Или нет?

Девочка с надеждой смотрела на меня, губы её дрожали, словно она была готова расплакаться.

Я бы ни за что в жизни не сказала, что я на самом деле думаю по этому поводу. Во-первых, мне с Ивановой ещё пять лет нужно было учиться, во-вторых, если Полина из-за меня уедет из «Штуки» — я этого не смогу себе простить.

— Давай Марека попросим с ней поговорить, — повторила я.

— Какого Марека? — Вскинула на меня глаза Полина.

— Который с Никитой живёт. Он говорил, что занимается психологией — вот и пусть практикуется.

— Это идея. Поговоришь с ним?

— А почему я?

— Мы с ним поцапаемся — это как пить дать.

— С чего ты взяла?

— Я что, по-твоему, себя не знаю? Увижу его, вспомню, как он утром себя вёл со мной — и выскажу ему соображения, как ему жить дальше, он, конечно же, в долгу не останется — и начнётся скандал. А скандал нам не нужен, так ведь?

Я кивнула и пошла к Мареку.

— Кто там ещё? — Раздался голос из-за двери.

— Это я, Марек. Можно войти?

— Никиты нет.

— Я к тебе.

Наступила пауза.

— Ладно, запрыгивай!

Мальчик сидел на диване и печатал в персональнике.

— Чего тебе?

— Марек! — Произнесла я проникновенно. — У меня к тебе громадная просьба. Даже две. Ты не мог бы себя вести хотя бы нанемножечкоповежливее? Хотя бы по отношению к девочкам?

— Нет! Вторая просьба в таком же стиле?

Такой ответ не особенно меня расстроил, ничего другого я не ожидала.

— Не совсем. А это правда, что ты психологией занимаешься?

— Правда.

Марек даже изволил улыбнуться.

Никогда не любила одержимых, чем бы они ни занимались. Даже если объектом приложения сил такого человека является наука, пусть даже самая безобидная, своей односторонностью фанатик причиняет многочисленные неудобства всем: и родственникам, и знакомым, и просто окружающим. Марек, подозреваю, — из таких. Только если дело касается психологии, он оживляется, всё остальное его не интересует вообще. И как прикажете на такого парня воздействовать?

— Классно. Интересно, наверное, знать, что в чужих головах делается?

Марек со вздохом отложил персональник.

— Подлизываешься, — проконстатировал он. — Воздействуешь на самолюбие. Втираешься в доверие. Иначе говоря, ищешь подходы. Тебе чего нужно?

— Чтобы ты с одной девочкой нашей поговорил. С ней сегодня неприятность случилась, она теперь хочет уехать.

— Что за неприятность?

— Когда Красная Шапочка разгромила наш корпус, её стошнило прямо внутри скафандра.

Марек снял очки, взглянул на меня не по — близорукому цепкими глазами.

— Не нужно приносить смысл в жертву красоте.

— Ты о чём? — Не поняла я.

— О речи. Она блеванула?

Я со вздохом кивнула.

— Ясно. Пошли!

Первое, что я заметила, войдя в Машину комнату — вчерашняя Маришина кукла, сидящая на самом видном месте — в кресле около входа. Тут же оказалась и сама Марина. Как тесен мир: она оказалась Машиной соседкой. Когда мы вошли, Марина вымученно улыбнулась нам. Причина подобного поведения была понятна. Посреди комнаты стояла большая сумка. Маша резкими движениями бросала туда одежду. Полина маячила неподалёку со страдальческим выражением лица.

Марек уселся на стул в углу комнаты с таким видом, словно и стул, и комната были его собственными.

Маша, подняла голову.

— Ты чего пришёл? — Бросила она.

— Уезжаешь? — Равнодушно поинтересовался мальчик.

— Тебе-то что?

— Ничего. Посмотреть пришёл.

— Всё? Посмотрел? Теперь проваливай!

— Слабенькой, значит, оказалась? Не выдержала прелестей здешней жизни?

— Проваливай, говорю! — Теперь Маша разозлилась по-настоящему.

Марек остался сидеть на своём месте и даже поёрзал, устраиваясь поудобнее. Я сразу вспомнила Красную Шапочку — она ёрзала точно так же..