Насмешница

Смотрю на Терри. Он наблюдает за мной, слегка сдвинув брови и явно гадая, в чем дело. Надо скорее покончить с этим пренеприятным делом и уехать домой, к отцу. Он единственный не предаст и не станет дурачить.

— Послушай, — выдыхаю я. — Я…

Где-то у меня за спиной раздается странный шум. Кто-то вскрикивает, мужской голос надрывно просит:

— Вызывайте «скорую»!

Все вокруг замирает, я сижу, глядя на Терри широко распахнутыми глазами и не смея поворачиваться. Он со странным торжественно-испуганным лицом глядит не туда, где происходит нечто из ряда вон выходящее, а на меня, будто это событие немаловажно и для нас.

— Начинается, — шепчет задыхаясь женщина. — Эдди, я боюсь… мне страшно!

— Я с тобой, — говорит тот же мужской голос. — Все в порядке, просто немного раньше. Все хорошо… «Скорую»! — опять кричит он.

— Роды, — прокатывается по залу восторженно-боязливый шепоток.

— Малыш, — одними губами говорит мне Терри.

9

Врачи приезжают так быстро, что, кажется, они прилетели на сверхскоростном ковре-самолете. Муж роженицы, когда ее укладывают на носилки, все просит «поосторожнее», и я слышу в этой его мольбе столько беззаветной любви, что по коже пробегает морозец.

Когда вся компания удаляется, в кафе еще долгое время царит необычное оживление. Тут и там раздаются возгласы: «Вот так история!». Кто-то даже чокается кофейными чашками и провозглашает тост:

— За нового человека!

Новый человек! — стучит у меня в висках. Заторопился на белый свет раньше времени, перепугал отца и мать, которые, быть может, еще толком не знают, каково это — быть родителями. Это станет семейной легендой, и, если все пройдет благополучно, вспоминать об этом будут с улыбкой: стал рождаться, когда мама и папа сидели себе в кафе, ели пирожные и считали оставшиеся до главного события дни.

Меня так потрясает вся эта история, что первое время я не могу думать ни о чем другом. Официант снова появляется и вежливо осведомляется, не сделала ли я выбор. Только теперь замечаю, что перед Терри давно стоит чашка, наполовину наполненная кофе, и тарелка с вафельной трубочкой, набитой кремом. Задумываться о том, чего хочу или не хочу я, мне себя не заставить.

— Тоже кофе, пожалуйста, — говорю я, кивая на чашку. — И таких же трубочек.

— Может, попробуете что-нибудь еще? — предлагает официант, не желая прощаться с надеждой на то, что я закажу что-нибудь дорогое и оставлю хорошие чаевые. — Я порекомендовал бы…

— Нет, спасибо, — перебиваю его я, глядя на стол перед собой.

Официант секунду-другую медлит, произносит «хорошо» и удаляется.

Ребенок, думаю и думаю я. Терри, я чувствую, все это время не сводит с меня глаз, но не пристает ни с разговорами, ни с расспросами, чутко угадывая, что мне сейчас надо побыть наедине с мыслями. Я вдруг ясно понимаю, почему позавидовала Рейчел и почему не слишком обрадовалась счастью Каролины. Их жизни, тяжело ли, легко ли, текут в правильном направлении. Рейчел станет матерью уже совсем скоро, ее примеру последует и Каролина. А что буду делать я? Без единственного мужчины, который мог бы стать отцом моих детей? Без человека, которого я так по-глупому оставила? И из-за чего? Из-за того, что он, не успев разбогатеть, возгорелся желанием обзавестись малышом.

Я вдруг с небывалой остротой чувствую, что и сама — уже сейчас — хочу забеременеть и подарить жизнь ребенку. Где-то внутри, у меня в животе, внезапно что-то вздрагивает, будто подавая сигнал: пора. Все готово!

Я поднимаю глаза и смотрю на Терри новым взглядом. Да, вот он, мужчина, которого я должна принять без огромной квартиры и без больших прибылей…

Мне приносят заказ. Я киваю в знак благодарности, но не притрагиваюсь ни к кофе, ни к трубочкам. Мне вдруг становится тесно в этом по-семейному уютном кафе. Опять смотрю на Терри.

— Давай уйдем отсюда?

— Куда? — Он криво улыбается и удивленно вскидывает брови.

— Куда угодно.

Его лицо делается озабоченным.

— Ты, наверное, голодна? — Он усмехается. — Вот болван! Пригласил даму в кофейню, как будто сейчас пять вечера и мы с тобой в Лондоне!

Я качаю головой.

— Нет, я не хочу есть.

— В чем же дело? Может, плохо себя чувствуешь? — Терри нахмуривается.

— Просто… давай уйдем, — повторяю я почти с мольбой. Не знаю, почему мне вдруг стало здесь так невыносимо. Может, из-за той же зависти — к женщине, которая, быть может, уже рассматривает своего малыша. Задумываюсь. Нет. Вряд ли это случается так быстро. Долго ли длятся роды? Зависит ли это от того, первые они или нет? Я никогда не задавалась этими вопросами. Не было повода.

Терри опять достает бумажник.

— Конечно, идем. Только расплатимся. — Он подзывает официанта и просит принести счет.

Я от нетерпения начинаю барабанить пальцами по столу. Куда я спешу? Что задумала сделать? Не затянуть же Терри в кровать прямо теперь, чтобы через девять месяцев осчастливить нас обоих!