Насмешник

Багамойо был той точкой, откуда последние сто лет отправлялись в разные районы страны миссионеры и исследовательские экспедиции. Немцам он служил штаб-квартирой, пока они не приспособили для себя Дар-эс-Салам. Багамойо останется в истории как место, где происходил ужасный обед, устроенный 4 декабря в честь возвращения Стэнли и Эмина-паши[224].

Трагичность и гнусность последней экспедиции Стэнли смягчается лишь ее фарсовостью. Он сам в своей «Самой черной Африке»[225] предполагает, что тут не обошлось без вмешательства дьявола.

Эмин, о чем будут помнить, был protégé генерала Гордона[226], который направил его в качестве египетского хедива управлять экваториальной провинцией (на которую Египет и не претендовал) на юге Судана. После гибели Гордона Эмин оставался в осажденном Хартуме, но был в безопасности. Гордон направил его туда по собственной инициативе, и в Европе мало кто знал о нем. Он был милый человек, благородный, мягкий, глубоко сведущий в естествознании, безумно любящий свою дочь-полукровку, однако отнюдь не тот паладин, каким его сделали английские газеты. Еврей немецкого происхождения, он с одинаковым безразличием молился в синагоге, в церкви и в мечети. Сам он представлялся когда подданным Турции, когда египтянином; кажется, он подумывал, чтобы стать одновременно британцем и бельгийцем. У него были жена турчанка (которая сбежала в Пруссию) и любовница абиссинка. Фамилию Эмин он принял, предпочтя ее своей родовой, Шнитцер.

Когда его свергли, он умудрился обратиться за помощью к египетскому, британскому и германскому правительствам. Частное предприятие получило поддержку. В 1886-м был образован «Фонд освобождения Эмина», и люди щедро жертвовали в него, движимые разными мотивами: гуманистическими, патриотическими и коммерческими. Гордона предали в Хартуме, и это не должно повториться. Распоследнего гордоновского лейтенанта изображали доблестным героем, с горсткой верных солдат сражавшегося с ордами мятежников. Их необходимо или спасать, или послать им подкрепление или оружие, чтобы они продолжали оборону города. А еще было много бизнесменов с севера Англии, с вожделением смотревших на природные богатства центральных районов Африки, считавших, что бельгийский король оказался проворней, наложив лапу на Конго, и желавших последовать его примеру. Экспедиция по неизведанной стране подразумевала заключение ряда договоров с вождями местных племен и получение концессий, могущих принести прибыль. Стэнли уже делал это прежде и должен был сделать снова. Он согласился возглавить экспедицию.

Как становится ясно из источников иных, нежели отчеты самого Стэнли, его появление на берегу озера Альберт вызвало бунт в армии Эмина, командный состав которой состоял главным образом из офицеров, сосланных в южные районы Африки отбывать наказание за те или иные преступления. Вместо того чтобы отважно защищать тылы британских владений, они удобно устроились, живя в комфорте, обзаведясь гаремами и рабами, и жирели, грабя окружающее население Их верность Эмину была показной, поскольку до них доходили слухи о скором прибытии подмоги. Эмин и его штаб, холеные и нарядные, поплыли на паровом катере навстречу Стэнли. Он нашел его, оборванного и умирающего от голода, во главе небольшого передового отряда, который под любым иным командованием превратился бы в простой сброд. Эмину пришлось возвращаться назад и собирать остатки своей разваленной армии. Египтяне немедленно подняли мятеж и арестовали его. Но, в свою очередь, этот мятеж и слухи о плачевном состоянии отряда Стэнли спровоцировали массированное наступление суданцев. Мятежники неожиданно решили, что последуют за Эмином куда угодно, лишь бы быть подальше от чернокожих. Эта очаровательная история стоит того, чтобы прочитать ее целиком (я так и сделал). Она подробно задокументирована и замечательно подытожена мистером Байроном Фаруэллом в «Дутой фигуре». Я поместил здесь этот краткий очерк, чтобы показать, какой катастрофой обернулся званый обед в Багамойо.

Стэнли появился на побережье 4 декабря 1889 года. Из отряда в семьсот восемь человек, отправившегося на выручку Эмина, вернулись только сто девяносто шесть. Кажется, никто не взял на себя труд подсчитать, какое количество египтян он спас. Они толпами бежали вместе со своими женщинами, детьми и нажитым имуществом и растворились по дороге. Не все умерли. Кое-кто нашел прибежище в местных деревнях. Около двухсот шестидесяти человек в конце концов добрались до Каира. Споры относительно того, как Стэнли поступил со своими офицерами-европейцами, продолжались долго и мучительно. Но Эмин тем не менее был спасен. Меж ним и Стэнли происходили бурные ссоры, им было в чем обвинять друг друга, но они считались друзьями и коллегами. У Стэнли было основание надеяться на то, что паша в знак благодарности согласится на работу в британской или бельгийской разведке.