Насмешник

14 февраля. Сегодня я имел возможность собственными глазами увидеть, насколько она заманчива. Но сначала пришлось позаботиться о ночлеге. Ночи на пароходе, пришвартованном к причалу, невыносимы из-за жары, стоящей в это время года, и криков портовых грузчиков. Спасение пришло в лице вызывающе элегантной француженки; она поднялась на борт, когда мы бросили якорь в порту, одетая в форму собственного покроя, как представитель бюро путешествий, принадлежащего ее мужу, — полная противоположность агенту на Лионском вокзале. Весь предыдущий день она отправляла внутрь страны группы туристов, желающих понаблюдать жизнь диких животных в естественных условиях. Этим утром она уже снова работала, нарядная и свежая. Я нашептал в ее симпатичное ушко о своей бессоннице, и она тут же, правда, за довольно приличные деньги, устроила мне ночлег на две следующие ночи в Кибо, местечке на склоне Килиманджаро.

Но сперва — поездка по побережью; в десять утра мой друг сапер и его жена приехали в порт, чтобы забрать меня. Мы заехали за миссис Керкмен в ее отель, переправились на материк и двинулись на север. По пути встретили стайку девушек из соседнего племени, называющегося, кажется, гуяма. Эти язычницы выделяются среди жителей Момбасы, одетых по-европейски и неряшливо, тем, что сохраняют свою африканскую грацию, будучи обнажены до пояса, украшены прелестной татуировкой и бусами. Дорога на север идет то среди африканского буша, то среди кокосовых и кукурузных плантаций. Несколько европейцев с не-зависимым характером живут здесь, поблизости от переправы, расчистив себе небольшие участки земли. В одном из домов жил мистер Керкмен. Он присоединился к нашей компании, и мы поехали дальше мимо Фритауна, поселения рабов, освобожденных в прошлом веке, к руинам города Геди.

Современные путеводители по-прежнему пишут, что древний город зарос травой и кустарником, а туземцы обходят его стороной, боясь обитающих там призраков. Это было правдой десять лет назад, но сегодня большая часть его территории расчищена и ведутся раскопки. Для тех, кто не наделен живым воображением археолога и кого не волнует созерцание напластований древних обломков, Геди уступает лишь Зимбабве по своему очарованию и таинственности. Он не был разрушен, жители просто ушли из него; потом силы природы, грозы и наступавшая растительность, в продолжение нескольких столетий делали свое дело, а суеверия охраняли его от людей.

Это был большой, окруженный двойной стеной арабский город, основанный, вероятно, в двенадцатом веке. Никто, даже мистер Керкмен, не знает, для чего его построили в этом месте, так далеко от моря. Арабские географы видят причину в «железорудных копях Мелинды» (ныне Маланди). Какая-то связь тут могла быть. А возможно, река Сабаки когда-то бежала к морю под его стенами и город служил перевалочным пунктом в торговле с внутренними областями страны. Никто не знает, почему он вдруг опустел в начале шестнадцатого века. Может, каннибальское племя зимба остановилось здесь на своем пути неведомо куда, чтобы подкрепиться. Во всяком случае, здесь есть много такого, на что интересно посмотреть туристу, не являющемуся специалистом: арки, улицы, шесть мечетей, дворец, три гробницы с колоннами, шесть особняков с хорошо сохранившимися ванными и туалетами, системой водоснабжения и дренажа, кладовыми и внутренними дворами — все пятнадцатого века, когда, похоже, было полностью перестроено. Есть рынок и кофейня. При раскопках были найдены китайский фарфор и керамика, персидские стекло и бисер. Тут еще многое может быть найдено, но уже сейчас легко предположить, что это был многолюдный, богатый город с набожным населением, который переживал период расцвета. Сегодня туземцы не демонстрируют нежелания принимать участие в работе по его эксгумации.

В городе постоянно живут две суахильские семьи, выполняя роль его хранителей. Женщины готовят еду — какое-то жуткое месиво. За последние двадцать лет в том, что составляет основное питание в Восточной Африке, не произошло никаких изменений к лучшему. Как нам все время напоминали, большинство африканцев недоедают. Истинная причина их отвратительной еды, конечно, бедность, но не всегда. Многие, как мне рассказывали, когда бывают при деньгах — например, по возвращении с шахт, где они отработали какой-то срок, — предпочитают тратить их на яркую одежду или крепкие напитки. Бывает, они объедаются мясом, когда повезет на охоте, но у них нет склонности к сбалансированному и разнообразному питанию, которую пытаются им привить санитарные врачи.

От когда-то могущественного султаната Малинди, куда мы хотели попасть к завтраку, ныне мало что осталось. Теперь это симпатичный небольшой приморский курорт с отличным отелем на берегу, который оформлен в стиле Рекса Уистлера[216].