Наследуемый признак (СИ)

Немного коверкая слова, то и дело возвращаясь к своему восточному акценту, отдающему специями и сладостями, Ра’с рассказал ему о своём детстве. Что-то про бескрайние луга, высокие горы и мужчин в соломенных шляпах, про старинные лекарства, и как он учился залечивать царапины подорожником и успокаивать боль календулой. Он почему-то почти не говорил о своём отце, зато много рассказывал о каких-то детских играх, окружающих его людях, и Тим невольно поймал себя на мысли, что рассказ этот совсем не напоминает ему о конце прошлого века или начале этого. Скорее уж о каких-то совсем стародавних временах, когда не было ни электричества, ни повального обязательного образования, а о существовании Америки так и вовсе никто не знал.

Тим допускал, что он просто не всё знает о деревнях противоположного его родной стране конца света, но всё же… чем больше Ра’с рассказывал о том, как подростком исследовал устройство общества, тем более древним он казался. Он не был похож на старика, который вспоминает детство и молодость. Он был похож на старика, который говорит «а раньше было лучше», поправляя языком вставную челюсть. Он о чём-то жалел, очевидно, но Тим так и не решился спросить о чём.

Ра’с тем временем рассказал, что стал экологическим террористом ещё в давней юности. Правда, тогда он воспринимал это совсем по-другому, думал по-другому и действовал по-другому. Тогда и проблем было намного меньше. И решал он их не в одиночку.

— Раньше как было? — Ра’с вытащил правую руку из левого рукава и деловито пригладил бакенбарды. — Видишь, что с городом что-то не так, хватаешь подходящий инструмент, и наказываешь его. Детей там уведёшь, ещё что, — он покачал головой, поцокав языком, снова о чём-то сожалея. — А нынче только сложнее. Тебя скорее не услышат, чем наоборот, вот и нужно действовать жёстко.

Тим скептично сощурился. Гипотеза Ра’са о простоте «наказания» вредящих правде и природе попахивала детской сказкой. Правда, Тим сомневался, не приснилась ли ему она, не пересказ ли это какого-нибудь исторического события. Он сделал заметку на полях блокнота, чтобы не забыть заглянуть к Ра’су в библиотеку.

Ра’с рассказал, что у него были жёны. Тим сбился со счёта на четвёртой и просто в какой-то момент перестал записывать. Детей у Ра’са было мало, да и не виделся он с ними очень, очень давно. Зато у него были и дочери, и сын. И, кажется, даже внук.

У Тима сложилось впечатление, что Ра’с со своей семьёй не дружен, и гораздо ближе у него отношения с его последователями, чем с детьми. Он говорил о деле своей жизни с таким азартом, что Тиму на мгновение показалось, что он и сам готов захватывать нефтяные танкеры, отстреливать браконьеров, как-то продолжать дело Ра’с аль Гула. Но только на мгновение — он сам себя тут же одёрнул, напомнив, что сидит перед человеком, ответственным за гуманитарные катастрофы, и каким бы обаятельным и дряхлым этот старик ни казался, он оставался террористом.

И на его совести — наверняка — была не одна и не две человеческие жертвы.

И всё же он говорил с такой яростью и верой, что Тим увидел окружающий их мир, стихии, культуру — всё — другими глазами. Он видел, как человек, начиная с самого момента его появления, пытался укротить природу, но вместо этого просто уничтожал её, уродовал, разрывал на клочки. Ра’с был влюблён в зелёные леса и водопады, и жаждал поймать момент, когда человек и природа найдут равновесие. Но равновесие всё время кто-то нарушал. Человек был слишком сложен, слишком глуп. Он строил и разрушал. Строил меньше, разрушал больше. Он не предназначен был созидать, но не видел этого. А Ра’с видел. Ра’с видел всё.

Он был старательным и умным. В детстве он много читал, и хорошо разбирался в истории. Он, кажется, ни разу не ошибся в названной дате, и некоторые события пересказывал поразительно подробно и точно. «Словно он сам там был», — услужливо подсказал голос Стефани в голове. Она снова выполняла роль здравого рассудка, и было в этом что-то… неуместное. Неправильное. Непривычное.

— А вы как думаете? — Ра’с пригладил бакенбарды, лукаво глядя на Тима. — Человек созидатель или разрушитель?

— Человек разрушает, созидая, — подумав, ответил он. — Строит на руинах. Но почему-то он был создан именно таким, ведь так?

— Может, человечество — ошибка эволюции, Тимоти? — старик тихо рассмеялся. — То, что мы называем цивилизацией — варварство и вандализм.

— Но ведь вы используете в своих печах дрова? И пользуетесь последними достижениями техники? — вкрадчиво отозвался Тим, немного подавшись вперёд.

Ра’с посмотрел на него, немного помолчав, а потом рассмеялся, хлопнув себя по коленке, и покачал головой:

— Можно использовать и эти изобретения человека с умом. И потом, чаще всего я использую новейшую технику для свержения человека с его пьедестала «царя природы». Вы же знаете, о чём я?