Наследство Осириса (СИ)

Смотритель Лабиринта откровенно забил на работу (экскурсантов весной все равно было мало) и складывал какую-то увлекательную виртуальную головоломку. Но при виде посетительницы резво подскочил и только что не начал расшаркиваться. Посетовал, что одиночная экскурсия выходит дороже, чем групповая, осторожно поинтересовался, не хочет ли прелестная туристка дождаться, пока соберется несколько человек и вызвать нормального гида. Он, похоже, сам был готов выступить этим гидом, и Алиса с трудом убедила смотрителя, что в таком навязчивом сервисе не нуждается.

- Вы музыкант? - спросил дежурный, нажимая на кнопку, открывающую дверь в Лабиринт.

- У меня разносторонние интересы, - уклончиво объяснила Алиса. Понятно, почему он так спросил - из-за футляра, похожего на футляр от контрабаса.

В Лабиринте, гигантской восстановленной системе подземных ходов под пирамидой Хеопса, ей стало по-настоящему жутко. До сих пор Алиса старалась не вдумываться, что же она идет делать, она действовала, как автомат - так, отплакавшись, уже без эмоций хоронят близкого человека. Но она шла не хоронить.

Даже освещение не заставило выглядеть приветливо коридоры, выложенные из глыб известняка. В их глубине свет будто потухал, и потухал не по естественным причинам. Изредка на стенах залов мелькали изображения египетских богов, которые косили на Алису своими глазами-одиночками с окрашенных охрой профилей: зачем ты идешь к нам, девочка? Она вспомнила, что где-то среди блоков реконструкторы находили замурованные тела современников пирамиды. Возможно, их хоронили заживо за какие-то преступления.

Комнату Исиды она нашла по любезно предоставленной смотрителем карте, хотя у нее уже была своя. Алтарь Матери фараонов представлял собой грубую каменную плиту, и Алисе это было на руку. Она водрузила на жертвенник футляр, рядом на всякий случай поставила сумку с эликсиром. Приготовления были закончены.

Вот тут ей стало страшно, страшно до невозможности, что все окажется напрасным, что она сама себе что-то вообразила, и ей придется вернуться к пустоте этих пяти прошедших лет, когда уже ничего нельзя исправить… нет, лучше не читать это глупое заклинание и оставить себе хотя бы тень надежды!

Алиса резко, словно устыдившись минутной слабости, распахнула футляр, стараясь все же не смотреть на его содержимое. Отступив на шаг от плиты, она расправила папирус и, сперва дрожащим, но постепенно все более уверенным голосом начала читать древние письмена. Мысленно она переводила текст на русский, причем перевод почему-то получился в стихах.

Над развилкой трех дорог

Угасает вечер.

Где лежишь ты, светлый бог,

Сын реки предвечной?

Берега покинул Нил,

Пересохло русло…

Брат Осириса убил

Злым оружьем труса.

Древнее заклинание, набирающее силу за три тысячи лет, действующее во время разлива великой реки. Сейчас как раз паводок.

Суховей, палящий свет,

Горький вкус полыни…

Над рекой смеется Сет,

Рыжий бог пустыни.

Но волной горячей кровь

Заструится в жилах

И к полям иссохшим вновь

Хлынут воды Нила.

Тело Пашки за эти пять лет не изменилось. “Мумия”, сказал тогда кто-то из ученых, и она готова была выцарапать ему глаза. Но Пашка даже мумией не был, казалось, в нем не осталось ни грамма органики.

Пусть кусает локти смерть:

Нету в злобе силы!

Только лета круговерть

Над разливом Нила.

Это, смертью смерть поправ

Из слепой могилы

Жизнь встает в сиянье трав

Над разливом Нила!*

Алиса дочитала. В зале наступила мертвая тишина. Она не почувствовала ни боли, ни отчаяния - только досаду на себя, бесконечную досаду. Поверила, ага. Как теперь возвращать на место тело и эликсир… а впрочем, ничего уже не имеет смысла.

И тут кто-то чихнул. Алиса даже оглянулась на дверь. Но Пашка Гераскин, самый обычный Пашка Гераскин, растрепанный, веснушчатый, такой, как и раньше, сидел в футляре и оглядывался по сторонам.

- Выключил все же, испугался, сволочь, - сказал он мстительно.

- Пашка? - спросила Алиса абсолютно буднично.

- Алиса? - Пашка вылез из футляра и тут же свалился с жертвенника. Алиса поспешила на помощь, хотя сильно разбиться на посыпанном песочком полу было невозможно.

- Алиска, а где этот… Погоди, место же другое! И почему ты выше меня?

Вот тут ее и накрыло. Перед глазами поплыли все картины из недавнего прошлого: Стас, деловито скручивающий ей руки, отводящий взгляд Рихтер, Пашка-манекен, холодные невыразительные лики астеропцев, пьяненький египетский каменотес, профили древних богов на стенах… она еле смогла осознать, что сидит на песке и не то рыдает, не то хохочет. Пашка тряс ее за плечи, и в итоге ударил по щеке. Ударил не сильно, но Алиса взвыла.

- Прости, - испугался он. - Больно? Так истерику останавливают, ты же знаешь…

- Я не потому…. Пашка, Пашка ты живой!

- А что? - спросил Пашка, с подозрением ощупывая себя. - Грязный только. Хотя мне показалось, меня ножами режут.

Кое-как успокоившись и поминутно шмыгая носом, Алиса рассказала ему все. Пашка слушал недоверчиво. Первый раз он охнул на словах “пять лет”.