Наследница Дивной усадьбы

– Он ушел. И очень опечален твоей реакцией.

– А как я должна реагировать на все это?! – возмутилась я, резко обернувшись к мужу.

– Я же не осуждаю тебя. Мне понятна твоя реакция.

– Понятна? Нет, вам, мужчинам, не понять, каково это, быть матерью! Раз он решил отобрать у меня дочь!

Каково это, долгое время носить желанный плод в своем чреве, потом в муках родить и увидеть наконец долгожданную малышку. Полюбить ее всем сердцем, не спать ночей, каждодневно переживать, чтобы с ней ничего не случилось. Не дай Бог не заболела или не подавилась молоком.

– Любушка, я все понимаю, – глухо сказал Шереметьев, успокаивающе положив ладонь мне на плечо. – Я знаю, как это трудно для тебя. Но ты должна понять все же. Анечка, она…

Я прекрасно осознала, что он хочет сказать, но не решается. Я испуганно вскинула на мужа глаза.

– Так ты на его стороне?! – воскликнула я, пораженная до глубины души.

– Сердечко мое, пойми, мы должны это сделать. Если отдадим Анну, то…

– Нет, я сказала!

– Погоди, подумай, не будь так категорична. Мы, наконец, снимем проклятье и не только с нашего рода, но и со всех земель в округе. Уже столько веков крестьяне страдают от неурожаев, голода и наводнений. Подумай. Не только наши чувства надо учитывать, но подумать и о других людях.

– Ты правда считаешь нормальным отдать дочь Лесному царю?

– Если это спасет от гибели моих потомков и улучшит жизнь людей в четырех уездах – да. Я готов. Мой отец перед смертью сказал, что, когда в нашем роду впервые родится дочь, она сможет снять проклятье. Просто я не думал, что это случится именно у меня.

И тут я вдруг вспомнила тот момент в таверне. Когда я сказала, что родила дочку, а не сына. И как был поражен Шереметьев. Тогда я подумала, что он просто желал получить мальчика, наследника. А дело было в другом. Он понял, что пришло время. Время, когда его род сможет освободиться от черной полосы, от проклятья Лесного царя.

– Так ты сразу все знал? – опешив, пролепетала я, нервно скинув его руку со своего плеча. – Знал, что мы будем должны отдать ему Анечку?!

– Не знал всего. Только понял, что она как-то сможет умилостивить Лесного царя. И он забудет, что мой прапрадед сгубил его единственную дочь.

– Замечательно! – вскричала я в сердцах. – То есть ты изначально знал про несчастную Поляну, про проклятье рода, про все это? И врал мне? Врал, что это все вымыслы по Лесного царя, а на самом деле скрывал правду от меня. Так, Григорий?!

Моему возмущению не было предела. Я-то думала, что у нас с мужем нет друг от друга тайн, а оказалось!

– Не хотел расстраивать тебя. Ты только родила, тебе нельзя было волноваться.

– А сейчас, значит, можно? – огрызнулась я.

Я чувствовала себя так мерзко, потому даже не собиралась скрывать свое недовольство от мужа.

– Оттого я подарил Анне эту усадьбу. Дивное ближе всего находится к основным владениям Лесного царя. Так говорил мой отец.

– Что? – Я окончательно остолбенела от слов Шереметьева.

– Да. Чтобы она была ближе к Лесному царю. И чтобы наконец мы могли избавить ближайшие земли и жителей от зла. Они ведь ни в чем не виноваты, а постоянно страдают. Ты же сама говорила, что при последнем наводнении утонули четверо крестьян.

Каково! Возмутилась я про себя. Оказывается, мой муженек все не только знал, но и просчитал! Как лучше продать дочь Лесному царю за благополучие края. Отослал нас с Анечкой сюда, поближе к нему.

Ужас! Просто ужас какой-то! Он вот так просто отдавал своего ребенка непонятно кому и куда, только бы все случилось так, как он хотел. Только мужчина мог принять спокойно такое решение и осуществить все это!

Мое возмущение достигло предела. Я смотрела в тревожное и красивое лицо мужа и чувствовала, что хочу его ударить.

– Пойми, Любушка, мы должны отдать Анну Лесному царю. Это наш долг перед родом и другими людьми.

В следующий момент, не выдержав нервного напряжения, я со всего размаху залепила Григорию пощечину.

– Ненавижу тебя! – вскрикнула я мужу в лицо.

Отметила, как в судороге дернулось лицо Шереметьева, как он сжал скулы и как его взор стал печальным.

Мой крик разбудил Анечку, и она заплакала. Я бросилась к дочери, не в силах более смотреть на этого мужчину. Склонившись к дочке, я лепетала над ней что-то ласковое, покачивая кроватку.

Краем глаза видела, что Григорий так и стоит нам прежнем месте, словно изваяние. Но его присутствие угнетало меня, и в какой-то момент я, не выдержав, глухо процедила:

– Уходи…

От все понял и медленно направился из спальни, осторожно прикрыв дверь.

Оставшись одна и укачав дочку, которая вновь уснула, я присела на кровать и расплакалась.

Глава 72

Последующие недели я была сама не своя. Переживала, плакала, все думала об Анечке, Лесном царе, проклятии. Все происходящее мне казалось бредом, абсурдом. Ну как я могла решиться отдать свою дочь?

Это было ненормально. Жутко и страшно несправедливо.

Стараясь отвлечься от горестных дум, я много времени занималась нашими с Григорием детьми. Малышкой и мальчиками.