Наследники исполина

Воронцова вспыхнула.

— Если б я не была женщиной, я бы вызвала вас на дуэль! — Резко бросила она.

— Но помилуйте, сударыня, за что? — Поразился Дашков.

— Вы и правда настолько бесстыдны, что не понимаете меня? Или полагаете, что сделали честь нашему дому?

— Ах, вот что! — Михаил начал догадываться. — Посылаете на мою бедную голову громы и молнии за то, что я осмелился подарить вашей сестре немного радости? Так что ж тут дурного? Она, кажется, не плачет.

Екатерина Романовна не ожидала такой наглости.

— То, что вы называете радостями, у порядочных людей зовется бесчестьем! — Юная фрейлина была вся красна от негодования.

Дашков не знал смеяться ему или сердиться. Он впервые в жизни встречал такого отчаянного паладина дамской невинности.

— Сдается мне, — насмешливо сказал он, — Вы просто завидуете сестре, — и доверительно склонившись к ней, добавил почти шепотом. — Но ведь можно сделать и так, чтобы она завидовала вам. А, Екатерина Романовна?

Он был готов прыснуть со смеху при виде ее побелевшего от оскорбления лица. В этот момент в конце коридора возникла грузная фигура отца юной фурии, Романа Илларионовича.

— Папа! — крикнула маленькая Воронцова с наигранной веселостью. — Идите сюда скорее, князь Дашков делает мне предложение.

Вот тут уже пришлось бледнеть Михаилу Ивановичу. Тяжелая медвежья лапа генерал-аншефа легла ему на плечо.

— Ну что ж, князь, поздравляю, поздравляю, — рассеянно произнес он, — дело житейское. Хотя, — папаша мегеры почесал нос, — ума не приложу, что вы в ней нашли?

Роман Илларионович хлопнул растерянного вице-полковника по спине и поспешил дальше.

— Что? Что вы наделали? — пришел в себя Михаил. — Вы… вы… — он не позволил себе выругаться. — Вы, гадкая девчонка!

Не оборачиваясь на торжествующую Екатерину Романовну, Дашков поспешил прочь, слыша за спиной тонкий заливистый хохот.

Внизу крутой деревянной лестницы он неожиданно снова увидел Романа Илларионовича, задержанного беседой с вице-канцлером. Братья стояли в толпе придворных, ожидавших аудиенции. Оба заметили его и как-то сконфуженно заулыбались. Заметив Дашкова, вице-канцлер сделал ему знак подойти. Михаил едва подавил желание опрометью броситься назад. Внутренне сжавшись, он подошел к роскошному дяде своей «нареченной».

— Ну что ж, молодой человек, — значительно произнес Михаил Илларионович, окидывая недоверчивым взглядом рослую фигуру молодого князя. — Что ж, — повторил он, — рода вы хорошего и по праву можете искать руки моей племянницы. — Однако, сударь, — канцлер помахал громадным платком возле глаз. Поймите ж и нас… Ему плевать, — сановник указал на брата.

— Ну что ты, Миша! — Возмутился Роман Илларионович.

— Плевать, плевать, — подтвердил вице-канцлер, — А мне она как дочь, и я наисерьезнейшим образом обдумывать стану ваше предложение. — Он сморгнул. — Хотя вы и виноваты перед нашим домом, но, ежели взаимная склонность у вас с Екатериной явилась, я чинить препятствий не стану…

Князь Михаил Иванович хотел было что-то сказать, что-то возразить, но в этот момент двери распахнулись, и дежурный офицер сделал знак вице-канцлеру.

— Прошу прощения, господа, спешу к государыне. — Михаил Илларионович сдержанно улыбнулся брату, кивнул Дашкову и исчез в зияющем провале аудиенц-камеры.

Князь обернулся к отцу «невесты».

— Ваше сиятельство, я должен вам сказать… — но Роман Илларионович решительно замахал руками.

— Вы же слушали, князь, мне плевать, — насмешливо буркнул он. — Хоть женитесь-переженитесь все. Мне некогда, у меня полно дел. А с Катькой ты гляди построже. Она у нас девка не приведи Бог.

И он отправился по своим неотложным делам. Чем в Российской империи занимался генерал-аншеф и сенатор Роман Воронцов, не знал даже он сам, но в общем и целом мог поклясться, что дела идут бойко. На улице его ожидала карета, где уже битый час скучала смуглая распутница с оливковыми глазами.

— Парас, знаешь новость? Этот князь Дашков хочет Катю. Как можно хотеть мою чудовищную дочь?

* * *

Раздосадованный Михаил Иванович отправился домой. Он ненавидел вздорную девицу Воронцову, ему было неловко перед ее отцом, к тому же князь не знал, что теперь говорить Маше и как она его встретит? Наконец, Дашков откровенно побаивался вице-канцлера. Обстоятельства казались ему крайне неприятны, но в душе он все же смотрел на случившееся как на досадное недоразумение.

Но когда на следующий день Дашков столкнулся на лестнице внутренних покоев с фаворитом императрицы, и Шувалов, удивленно надломив брови, осведомился: «Что я слышу, Михаил Иванович? Так на какой Воронцовой вы женитесь? Неужели на этой маленькой колючке?» — Князь понял, что вчера сильно недооценил ситуацию.

— Откуда вы знаете, ваше сиятельство? — Запинаясь, спросил он.

— Помилуйте, весь двор об этом говорит, — отвечал озадаченный фаворит. — Вечор вице-канцлер был у государыни. Ее Величество очень рада за крестницу, она дала согласие на ваш брак и считает вас хорошей парой.

Голова у Михаила пошла кругом, и он, потеряв понятие о приличиях, сел прямо на ступеньки и истерически расхохотался.

— Что с вами, сударь? — Склонился над ним Шувалов.