Наследник чемпиона

– А вы спросите его об этом, – как-то ядовито предложил Форменному Штырь. – Задайте ему вопрос: «Зачем ты это сделал?» Тут-то и выяснятся причины, подвигшие неразвитую личность взять в руки оружие. Историю болезни этого ребенка я знаю очень хорошо.

Форменный долго смотрел в лицо старику, а потом выдавил:

– Вы очень, очень странный человек, доктор. Очень странный.

– Вот только не надо этого… – Штырь поморщился и отмахнулся от злого майора так, как обычно отмахивается дед Филька от Артура и Машки, когда они просят отвязать от причала лодку. – Не надо… За связь с английской разведкой сорок лет назад я уже расплатился. Амнистировали за два месяца до звонка, то бишь до освобождения. А так – все, как у людей. Десять лет «без права переписки». Так что оставьте… Ребенок будет здесь на обследовании столько, сколько я, как врач, сочту нужным. Знаете, мой авторитет столь велик, что ни один из докторов области, зная, что ребенок находился у меня, не примет его без моих личных рекомендаций к лечению. А ничего подписывать я не собираюсь. Раз так, то вряд ли кто-то из моих благоразумных коллег возьмется лечить Малькова Артура, не имея на руках диагноза, мною поставленного. Можете идти и докладывать свои сомнения относительно моих странностей руководству.

Кажется, Штырь наезжал. Когда кто-то кому-то грубил, папа иногда говорил – «наезжает», хотя Артур не видел поблизости ни телеги, ни машины.

– Придется воспользоваться вашим советом, – Форменный встал и пошел к двери.

Штырь промолчал, наверное, на этот раз Форменный ему угодил.

– Когда папа придет? – спросил Артур, когда в палате остался он и Штырь с двумя женщинами.

Пожилая дотянулась и осторожно погладила его по голове.

– Папа обязательно придет, а ты выздоравливай. Но… не торопись. Выздоравливать нужно… медленно, чтобы никогда больше не болеть. Поторопишься – потом хуже будет… Правильно я говорю, доктор?

А-а-а… Это она доктору говорит! Артур удивился. Мама всегда просила его выздоравливать побыстрее, а тут… Что значит – медленно? Доктор, наверное, знает, он хороший.

– Через десять минут завтрак, – напомнила тетка.

– Да, конечно… – сказал свою любимую фразу Штырь. – И знаете что, Анна Ивановна… У меня в сумке клубника со сливками и печенье… Кашу мальчик сейчас вряд ли есть будет, а вот хлеб с маслом и клубнику ему принесите. Хорошо?

– Обязательно, Владимир Владимирович.

Ну, вот. Теперь понятно. Штыря зовут Влади-ми-ром Влади-миро-вичем. Так длинно и не выговариваемо, что пусть он лучше остается Штырем.