Наследник чародея

Кронил мрачно про себя усмехнулся. Само собой, казнить. Интересно только, достанет ли у этих личинок силы духа, чтобы привести приговор в исполнение. Несмотря на гибель отряда, к противнику командир относился с прежним брезгливым презрением.

— В том нет необходимости, — возразил лантиец. — Гвардейцы уничтожены. Убивать последнего оставшегося в живых жестоко, бессмысленно.

— Последнего? Отнюдь. Троим удалось сбежать. Значит, Лорно, Дривид и Круфор выбрались-таки отсюда? Отлично! Кто-кто, а Круфор уломает его милость собрать еще один отряд. И на этот раз, если повезет, в проклятых пещерах не останется ни души. От такой мысли Кронилу стало тепло и уютно.

— Террз, теперь он не причинит вам вреда.

— Не причинит вреда? Я решительно не понимаю вас, Феннахар. Посмотрите вокруг. — Голос молодого человека чуть заметно изменился. В нем уже не было прежней холодности и бесстрастности. Теперь в нем зазвучали и юношеское неприятие случившегося, и боль, и жгучая ненависть. — Взгляните на мертвых сородичей. Сколько их полегло? Не счесть. Ценой скольких невинных жертв может быть утолена человеческая жажда крови? Сколько безгрешных гармоничных созданий пало из-за нелепых снов одного безумца? И сколько еще нам предстоит вынести, если мы не научимся давать отпор, не докажем, что мы сильны? Взгляните на мертвых, Феннахар, и скажите мне, что люди нас не тронут!

Вдова Грижни что-то проговорила, но настолько тихо, что Кронил не разобрал ни слова. Украдкой взглянув на нее, он увидел струящиеся по щекам слезы. Почему? Кто ж ее знает. Ведь пока победа на ее стороне. Именно что пока.

— Гак нужно, мама, — чуть мягче продолжал настаивать сын. — Как только мы отведем нависшую над нашим домом угрозу, тут же вернемся к привычному миру и гармонии.

— Которые к тому времени уже будут забыты.

— Мама, этот человек убил Нида.

Она ничего не сказала в ответ. Тут в беседу вступили белые демоны, до этого тихо совещавшиеся в сторонке. Последовал обмен непонятными напевными репликами, после чего леди Грижни перевела Феннахару (и, как мы знаем, не только ему), о чем речь.

— Патриархи и матриархи кланов заявляют о своем нежелании вершить жестокость над пленным гвардейцем.

Казалось, леди Грижни удивилась этому заявлению, хотя и встретила его с облегчением.

— Довольно нелогично, — недоумевал Феннахар. — Они только что отправили на тот свет целый отряд.

— Тогда они защищались, и гвардейцы были вооружены. Теперь другое дело. Они не поднимут руку на того, кто связан и беззащитен, не надругаются над его плотью, считая подобный поступок негармоничным, иными словами, безнравственным.

Кронила охватила неистовая жажда жизни. Все складывается, как он и подозревал. Эти твари слишком мягкотелы, слишком малодушны. Убить врага, когда подворачивается удобный случай, у них кишка тонка. Пусть это покажется невероятным, но он вполне может выбраться из нынешней переделки. И уж тогда непременно вернется, чтобы наглядно продемонстрировать белым демонам пагубность нравственных принципов.

— И они не изменят своего решения? — спросил Феннахар.

— Ни в коем случае.

Кронила раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, облегчение, с другой — глубочайшее презрение. Симулировать обморок больше не было необходимости. Приподнявшись на локте, он дерзко взглянул в глаза сыну Грижни.

Тот ответил на молчаливый вызов ледяной бесстрастностью. Невозможно угадать, что скрывается за этим непроницаемым взглядом черных глаз.

— Мы не станем убивать вас, — сказал юноша, и Кронил снова, в который уже раз, почувствовал себя не в своей тарелке. — К счастью, есть иной выход.

Командира гвардейцев пронесли нескончаемой чередой коридоров, словно мешок с крупой, явно опасаясь того, что стоит ослабить путы, как пленник в пух и прах разнесет все вокруг, — так, во всяком случае, думал Кронил. Не описать словами, до чего омерзительно ему было прикосновение этих бескостных пальцев. Нет, если он останется жив, то непременно потратит несколько даклей на баню и будет намывать, надраивать себя до тех пор, пока не почувствует, что очистился от скверны.

Его мечты оказались недалеки от реальности, так как вскоре он оказался на берегу подземной реки — широкий прозрачный поток бойко мчал воды по светящемуся каменному руслу. Кронил напрягся всем телом. Неужели его, связанного по рукам и ногам, бросят в реку, а сами станут преспокойно наблюдать за тем, как он тонет?

Вскоре выяснилось, что опасения его беспочвенны. На берегу лежала лодка — довольно убогая утлая посудина из груботканой водостойкой материи, натянутой на почти невесомый каркас, одноместная, судя по единственной имеющейся в ней скамейке. К ней вардрулы и привязали командира. Ни намека на весла. Выходит, его спустят вниз по течению, так, что ли? Тут они допустили промах, подумал Кронил, ой какой промах. И скоро поплатятся, если, конечно, не надумали понаделать в днище отверстий.

Ничего подобного. В полном молчании они спустили пленника на воду. За секунду до того, как лодка отчалила от берега, сын Грижни произнес немногословное напутствие.