Наследник чародея

— Может быть, ты и прав. Я попыталась бы тебя остановить, потому что всегда испытывала трепет перед Познанием. Это слишком неестественно…

— Совсем нет, — вскричал Террз с горячностью. — Ты бы так не говорила, если бы как следует во всем разобралась. Нет ничего естественнее. Нужно лишь понять действие различных сил, полностью понять…

— Так же утверждал и твой отец. Но это не помогло ему спастись. Вся его магическая наука оказалась бесполезной в тот самый миг, когда была всего нужнее. Он непоколебимо верил, что его могущества хватит, чтобы защититься от любой напасти. Он полностью полагался на свои силы, а они в конце концов его подвели. Вот почему я боюсь Познания и не доверяю чародейству.

— Это оттого, что ты мало в этом понимаешь, — настаивал Террз. — Что же касается отца… Ты не можешь утверждать, что он не сумел воспользоваться своими навыками в критический момент и поэтому погиб. С чего ты взяла? Ведь тебя при этом не было. И вообще у нас нет абсолютной уверенности, что он умер.

— Его нет в живых уже семнадцать лет.

Террз взглянул на ее напрягшееся лицо, секунду поколебался, затем продолжил:

— Ладно, предположим, что он умер. Возможно, ты права. Но сомневаюсь, что его подвело Познание. Конечно, магические силы не безграничны, и даже у самого великого чародея они могут на время иссякнуть. Быть может, архипатриарх Грижни истратил большую часть своей энергии на какой-то важный проект как раз перед смертью, и потому стал уязвим для врагов. Ты не допускаешь такое?

— Допускаю, но нам этого не узнать, — сказала Верран и подумала: «Даже его манера выражаться напоминает мне лорда Грижни».

— Так именно об этом я и толкую — нам не узнать, у нас нет доказательств. Таким образом, невозможно разумно объяснить твое недоверие к Познанию.

— Да, это сложно сделать мальчику, который очень мало знает о привычках и нуждах человеческих.

— Ты снова о том же! По-моему, я знаю больше, чем достаточно. Люди совершенно лишены привлекательности.

— До чего же ты похож на отца! Но он, по крайней мере, имел опыт, он воочию наблюдал человечество и знал, о чем говорит.

— А я, как ты утверждаешь, этого не знаю. Ну, ладно, давай оставим этот напрасный спор. Я больше ничего не скажу про людей, раз тебе это так неприятно. Только повторю, что ты заблуждаешься насчет Познания.

— Ты действительно так увлечен магией?

— Я очень хочу заниматься ею, мама, буду продолжать учиться, и не пытайся меня перебороть.

Выражение его лица было таким же холодно-неприступным, как у его отца.

Смысла и вправду нет. Эту волю не сломишь, про себя согласилась Верран, а вслух сказала:

— Я и не думаю с тобой бороться. Поверь, я не ставлю себе задачу во всем тебе мешать. Но все же хочу сказать нечто такое, чего ты, кажется, не сознаешь. О, не смотри на меня с таким подозрением. Я просто хочу сказать тебе, как тобой горжусь.

— Гордишься? — Лицо Террза слегка смягчилось, но глаза оставались настороженными.

— Да, горжусь твоими успехами. Признаться, не верила, что ты приобщишься к Познанию. Твой отец обладал редким даром, и неудивительно, что ты родился талантливым, но познать все это, занимаясь науками здесь, в полном одиночестве, когда рядом не было ни одного ученого, который мог бы все тебе объяснить, не имея ничего кроме дневников лорда Грижни… Это исключительное достижение, и я восхищаюсь тобой безмерно.

Теперь уже и глаза и голос юноши смягчились.

— Спасибо, мама. Не ожидал, что ты так это воспримешь. Но ты меня слишком расхвалила. Все совсем не так трудно, как тебе кажется, потому что Фал-Грижни оставил такие толковые записи, что они любому вполне доступны. Все так гармонично, так взаимосвязано, так… неизбежно, когда как следует вникнешь…

— Это легко, потому что у тебя светлый ум. То, что ты нам сейчас продемонстрировал, — эти письмена в воздухе — просто невероятно!

— Ну, письмена пустяк, ерунда, — заверил ее Террз. — Это я уже полтора вена делаю. Тут и говорить не о чем. А что действительно произошло за это время… Понимаешь, Познание произвело… Как бы это сказать… Произвело большую перемену…

— Так это еще не все? — Верран постаралась, чтобы в голосе ее прозвучало одобрение. Искренняя гордость за сына не могла преодолеть инстинктивный страх.

— Да, еще много всего. — Голос его звенел от возбуждения, как ни старался он сохранить спокойствие. — Мама, я сделал огромный шаг вперед. Впервые получил ощутимое свидетельство своих достижений. Я так часто сомневался, так боялся, что не сумею осуществить свою цель. Но теперь наконец-то я знаю, что меня ждет удача.

— Удача в чем? Что за цель?

— Гармония. Единение с предками.

— О чем ты говоришь? Я тебя не понимаю.

— В это и в самом деле трудно поверить. Кажется невероятным, чтобы человек мог рассчитывать на нечто подобное. Но я это сделаю. С каждым малым веном я все ближе к цели. Когда ты увидишь, какого уровня я достиг, ты поймешь и поверишь.

— Террз, этот ритуал единения с Предками… Я знаю, ты всегда этого хотел, но он годится только для вардрулов. Как тебя убедить, что мы, люди, по природе своей не можем общаться с Предками.