Наследник 2

Можно было, конечно, журавль уже и другому передать и попытаться выстроить цепочку. Вот только кто бы меня сразу послушал, кто я для этих людей? Незнакомый отрок, почти мальчишка. Да, кулаки деда вполне помогут, но это дополнительное время. К тому же и так все работает неплохо и более чем достаточно. Как говорится, работает — не лезь. Вот я и не лез, продолжая набирать воду, главное, больше не было никаких склок и сутолоки. Все работали, пытаясь спасти церковь, благо ветра не было и искры уходили вверх. Заливать же столь большой пожар смысла не было, здесь бы парочку брандспойтов, вот они бы помогли.

— Андрей, охолони, — расслышал я слова деда, пот к этому времени уже застилал глаза, а руки начали болеть.

— Чего? — остановился я.

— Отдохни, вон пусть набирает, — и дед подтолкнул какого-то мужика к журавлю.

— Уф, — я выдохнул и осмотрелся по сторонам, народ бегал как заведенный от колодца до церкви и продолжал поливать ее стены, а некоторые и на крышу плеснуть пытались, земля же превратилась в болото.

Здание уже догорало, и были видны уже остатки, крыша просела, даже, можно сказать, рухнула, в пылу работы я этого не заметил.

— Здравствуй, Андреюшка, — расслышал я голос, полный нежности.

В нескольких метрах от меня стояла тетушка, с улыбкой посматривая и в то же время косясь на деда.

«Главное, чтобы косоглазие не заработала», — мелькнула у меня в голове дурацкая мысль.

— Это мой дед по матери Прокоп, — представил я дедушку. — А это…

— Марфа я ныне, — оборвала меня тетушка.

— Кхм, — вырвалось из деда, и он отвесил ей поклон.

Я же укоризненно посмотрел на Марию, да, я понимаю, что мой дед ей никто, и по сравнению с ее родом так и вовсе. Хотя по сравнению со Стрицкими один царь с его семьей котируется.

— Тетушка, — протянул я. — Вы самые близкие для меня, и, окромя вас да еще двух дядьев, у меня никого более нету.

Мария не ответила, лишь горько вздохнула. К этому моменту освободился уж и Прокоп, передав свою работу другому, и подошел к нам.

— Это Прокоп, из ближников моих, ему можно верить, — показал я на него.

Мария на него глянула, но даже не кивнула.

— Ладно, позже поговорим, — махнул я рукой и вернулся к созерцанию.

Говорят, можно долго смотреть, как работает кто-то другой, горит огонь и течет вода, здесь же прям все вместе собралось. И люди работали, и огонь горел, да еще и вода со стен церкви текла.

— Андрей, а у тебя неплохо вышло, — похвалил меня неожиданно дед.

— Наша кровь, — тут же подключилась Старицкая.

Прохор явно что-то хотел ответить, но промолчал, лишь покосился на Марию.

Умеет дед момент чувствовать и действовать подходяще.

— Чего у вас случилось-то? — поинтересовался я.

— Пожар, — хмыкнула Мария. — Трапезная это, там готовят, но только зимой. С утра дождь был, Дунька, поди, решила там очаг затопить и не уследила дуреха. Уж и достанется ей, — хмыкнула Мария, а после глянула на продолжающих молиться монашек. — Инокиня же клуша, — зло произнесла Мария, а после махнула рукой.

Когда огонь начал спадать, его принялись заливать и тушить, от пожарища тут же начали подниматься клубы пара.

— Пойдем поговорим, нечего тут смотреть да время тратить, — махнула рукой тетушка и по кругу начала обходить пожарище, а мы вслед за ней.

Шла она к той самой беседке, где мы с ней разговаривали.

Подходя к яблочному саду, я повернулся Прокопу и заговорил:

— Ты здесь обожди да пригляди, дабы никто не подслушал. Народу много здесь лишнего болтается.

— Исполню, — кивнул Прокоп и положил руку на рукоять сабли.

Мы же прошли к беседке, первой села Мария, а после и я. Дед же встал за моей спиной.

Тетя глянула на него и, пару секунд подумав, сказала:

— Можешь Марией Володимировной именовать, когда мы наедине, и садись уже, — скривилась она чутка.

Дед Прохор тут же сел возле меня.

— Андреюшка, а ты был прав, от такого и медведь в лесу удрать постарается, видела я, как он порядок навел, — хмыкнула она.

Дед же довольно улыбнулся от похвалы и еще больше расправил плечи.

— Здравствуй, тетушка, как ты тут? — завел я разговор.

— Жива, здорова. Только словом сильно не перекинуться, клуши сплошные, — вздохнула она. — Ты как Андрей?

— Все хорошо, советами твоими воспользовался, сшил себе кафтаны подходящие. Вот в Москву путь держу.

— Молодец, — тепло улыбнулась она. — Все вышло, как ты и говорил. Нет больше считай Годуновых, а те, кто жив, недолго им осталось, — кровожадно улыбнулась Мария. — Ксенька нынче же в кремле. Как бы Дмитрий Иоаннович не женился на ней, — задумчиво протянула она.

— Не женится, кто она теперь, да и толку ему с той женитьбы, — протянул я. — Годуновых-то по-прежнему, поди, ненавидят.

— Верно, надеюсь, и здесь твои слова сбудутся. Писали еще, что царь Васильку Шуйского чуть не вздернул за то, что тот злоумышлять против него начал, но пожалел. На Вятку отправил жить. Зря, конечно, что пожалел. Василька та еще змея, тихушник. Да еще писали мне, что он за Федором Никитичем послал, — скривилась Мария.

— Помню я о словах твоих на его счет, — медленно произнес я, и тетушка махнула головой.