Наследие Предтеч.

Априус их не осуждал - у каждого свои предпочтения, и пристрастия, кто знает, как бы сложилась его собственная семейная жизнь, не вздумай пантеоны богов Ки, отомстить. И не используй они для этого, двух сестер - близняшек из народа ведьм, именующих себя «фуриями ночи». И кто знает, как бы все сложилось, не прихвати потом прадед вместе с его, Априуса оголенным естеством, этих двух стервочек, которых потом пришлось выводить из вечной спячки и на скорую руку укрощать. И он хорошо помнит, кого напоминали ему эти две фурии... Скорее демониц, чем богинь избравших их тела, для частичного своего воплощения. Хорошо еще хвосты не отращивали, а так что ему только не демонстрировали поначалу.

Так что да, выбор хирдманов, Априус не осуждал. Как не осуждал и остальных, не раз перенесших смерть своих близких, и теперь, предпочитавших лишь кратковременные связи, а то и вообще девиц из борделей Андориноса, чтобы избежать любых привязанностей. Хотя варианты были, если их поискать, конечно, например те же представительницы народов Предтеч. Но там, как правило, полно гонора и всяких сопутствующих проблем. Так что, тут уж, каждый решал по своему усмотрению.

Дети, конечно, совсем другое дело, им по наследству передалось что-то от тех частиц, что были в их отцах, и таким образом их круг жизненных лет сильно увеличился. Но тех, всеми путями ограждали от такой жизни, какой жили их отцы. Вначале чарами как можно дольше оставляли в детстве, затем же, настойчиво предлагали выбор иного жизненного пути. Исключение на данный момент составляли лишь внуки Априуса, Лукас и Лафаэт, эти двое явно не будут вести торговые дела, да и вообще не станут жить, как большинство жителей Андориноса. Но пока Априус закрывал на это глаза, и делал вид, что все идет, как задумано.

Дав подопечным, в полной мере насладиться своим обществом, Априус выдержал положенную долю времени - то есть пока стол полностью не опустел, и лишь потом отправился в кабинет. Там полистал несколько редких книг, в тяжелых серебряных переплетах, затем, выбрав один из фолиантов, повествующих как превратить распадающийся дух, в собственного помощника, наградив того, неким подобием тела, уселся в кресло и предался чтению. Но мысли все равно, то и дело переключались на что-то другое.

Отлучка немного сняла внутреннее напряжение, вызванное вынужденной тайной жизнью, ведь больше всего коробила Эсгалдирна, не невозможность оставлять Сектор, а то, что он вынужден скрываться, не проявляться, ни чем не выказывать своих действий. А ему хотелось как в былые годы, открыто выражать свой протест, бросать вызов, и решительно, без сомнений вступать в бой. По его мнению, навести порядок, в ключевых мирах, можно было в два счета. А в Тронном Царстве, этого либо не понимали, либо не умели должным образом обходить, связующие их законы. И это донимало Руса, так что хоть о стенку бейся. И тогда он, встал, вышел на балкон, и отправился не в одно из своих излюбленных местечек, а просто за «забор», то есть за крепостную стену. На один из рукотворных, парящих островов…

Некоторое время, Априус, просто лежал на лужайке, всегда зеленой и цветущей, и пахнувшей самыми обычными полевыми цветами. Именно здесь, на этом островке, они выращивали овец, главным образом для скармливания Своре, но и для себя тоже. Это хоть и не было одним из самых его любимых мест, но иногда он просто прямо с балкона, перемещался сюда, размять ноги, и полежать на шелковой травке.

Сейчас чародей просто бездельничал, жуя травинку, и глядя на большущую отару, беззаботно пасшуюся неподалеку. Вряд ли он позволил бы себе, вот так вот полежать, где-нибудь в другом месте, по соседству с выпасом, но тут, совсем рядом с Крепостью, это было возможно. Лежать и рассматривать ходячий шашлык, что беззаботно блеет, не чувствуя как например свиньи или коровы, что завтра, их поведут на убой.

Гиль-Эстэль - величественная Крепость, выращенная на островке, затерянном в складках межреальности, была отсюда хорошо видна. Представала так сказать, во всей своей красе. Лучи, маленького, искусственного солнышка, всегда равномерно освещали ее, потому так трудно здесь заставлять себя верить, в смену дня и ночи. Но вид неприступной цитадели всегда привлекал его создателя больше, чем все эти вычурные, словно воздушные замки с изящными башенками и тонкими шпилями. Тут чувствовалась мощь, мощь и стабильность, словно говорящие - порядок в наших мирах, так же незыблем, как и стены этой Крепости. Иллюзия конечно, но все же.