Наследие чародея (Изавальта - 1)

Калами поднял Бриджит на руки и понес сквозь толпу. Он знал, что Медеан наблюдает за каждым его движением, но у него не было времени объяснять ей, что происходит. Нужно поскорее убрать отсюда Бриджит. Наконец он добрался до хвоста процессии, где стояли ее служанки. Толстуха лишь всплеснула руками и даже не догадалась достать веер, чтобы немного охладить свою госпожу. Рыжеволосая дылда оказалась немного сообразительнее. Она повернулась и принялась расчищать Калами путь сквозь остатки шествия, направляясь прямо к комнатам для обмороков, что находились рядом с Большим залом. Зайдя внутрь, она проворно взбила подушки на диване, чтобы Бриджит было удобнее лежать.

- Ты! - Калами ткнул пальцем в толстуху. - Найди старшую фрейлину ее величества и передай ей, что с Бриджит Ледерли все в порядке. Ей просто стало дурно. А ты, - он указал на другую служанку, - принеси воды и вина. После этого стой за дверью и не впускай никого, пока я не разрешу.

Обе камеристки поклонились и исчезли. Калами обернулся к Бриджит, распростертой на диване, с которого свешивались полы ее платья. Глазные яблоки беспокойно двигались под закрытыми веками. "Что же ты сейчас видишь?" Да все что угодно! Она однажды призналась, что может видеть как прошлое, так и будущее. А в прошлом было слишком много такого, чего ей пока не следует знать... Эти видения с самого начала путали ему все карты! Как много она сможет простить ему ради любви?

Калами даже не был уверен, что заклятье работает в полную силу. Подвязка была сделана более основательно, чем шнурок, но все равно второпях. К тому же любовные заклятия - капризная штука. Пожалуй, правильнее всего прямо сейчас проверить, как прикреплена подвязка. Хотя если Бриджит очнется или, несмотря на приказ, кто-нибудь войдет в комнату, придется придумывать какие-то объяснения.

Калами осторожно приподнял многослойные юбки, обнажив ноги Бриджит. Ноги были крепкие, но, несмотря на тонкие шерстяные чулки, им недоставало изящества. Бриджит не шевелилась, не издавала ни звука, полностью погрузившись в свое видение. Калами принялся отодвигать слои бархата, тафты и льна, чтобы добраться до обнаженных бедер... И стиснул зубы, чтобы не зарычать от ярости.

Немного справившись с собой, он оправил одежду Бриджит, встал, заложил руки за спину и сжал их в кулаки. Что пошло не так? Кто его предал? Маленькая трусливая швея, которая так беспокоится о своем положении? Или эта чересчур умная служанка успела еще раз вмешаться, прежде чем он расправился с ней? Или Бриджит догадалась сама? Значит, она все знает? Или видит именно сейчас? Правая рука Калами потянулась к шее Бриджит, смуглые пальцы непроизвольно сжимали и отпускали воздух. Задушить ее здесь и сейчас! С играми покончено! Надо было еще раньше утопить ее в этом проклятом озере и вернуться к императрице с печальными известиями... В конце концов в мире полно других сил. Для того чтобы удерживать Жар-птицу, можно найти и кого-то другого!

Бриджит резко села на кушетке и огляделась вокруг.

Когда храм растаял перед глазами Бриджит, она увидела Микеля. Однако он не был вялым и безжизненным, как обычно. В этом видении молодой император был охвачен нетерпеливым возбуждением. Он стоял возле огромной кровати с голубым бархатным пологом. Юноши в ливреях помогли ему снять камзол и шелковую рубашку, и император остался в рейтузах и длинной сорочке. Рядом стояли еще какие-то молодые люди - все они смеялись и шутили. Бриджит знала, что это первая брачная ночь Микеля и он готовится к встрече с молодой женой, которая вскоре разделит с ним ложе.

Однако смех сразу смолк, как только из-за ширмы появилась вдовствующая императрица. Она улыбнулась и жестом приказала оставить ее наедине с сыном. Когда все ушли, императрица положила на столик сверток, который принесла с собой, и развернула его.

- Сын мой, это мой последний свадебный подарок.

Медеан показала Микелю плетеный серебряный пояс, с которого свисали тысячи кисточек, и на каждой красовался аккуратный узелок и стеклянная бусинка. Бриджит почувствовала, что, несмотря на все изящество этой вещи, от нее, словно дурным запахом, веяло ужасом.

- Это поможет тебе ублажить молодую жену, - сказала сыну Медеан. - И обеспечит мне внука через девять месяцев.

- Матушка императрица, - сухо сказал Микель, стараясь не поддаваться смущению, - я польщен вашей заботой, но, честно говоря, надеялся на некоторое уединение в эту ночь.

- Какая чепуха! - улыбнулась императрица и подошла к сыну, держа подарок в вытянутых руках. - В таком деликатном деле кто сможет помочь молодому человеку лучше, чем старая женщина? Подними-ка рубашку.

- Матушка...

- Подними рубашку.

Микель в отчаянии закатил глаза, но рассудил, что чем быстрее он покорится, тем быстрее останется один. Он задрал подол рубашки, обнажив крепкое тело. Он не видел, как губы его матери беззвучно что-то шептали, пока она опоясывала его серебряным кушаком. Не видел, как она завязала узел, чтобы скрепить заклятье. Не видел, как пояс растворился, слился с кожей и стал незаметен для человеческого глаза.