Наши марковские процессы

Таким образом, чем выше стоит в научной иерархии какой-либо кадр, тем некомпетентнее ему дозволяется быть. Для профессора вполне в порядке вещей не иметь и понятия, чем он занимается; доценту пусть не совсем ясно, но он все же должен догадываться, подозревать что-то о предмете своей деятельности… Но, ко всеобщему ужасу, наблюдения в Институте показывают, что даже младшие научные сотрудники находятся в полном неведении относительно того, для чего их держат на работе. Ко всеобщему ужасу - потому что именно на самом нижнем уровне - у младших научных сотрудников - фактически и вершится вся работа, которая на верхних этажах иерархии лишь переливается из пустого в порожнее. А если и на самом нижнем уровне не знают, что делают, то это ясно говорит о том, что в Институте не делается ничего…»

- Погоди-ка, - перебил Фома своего коллегу. Его терзало смутное ощущение, будто он уже читал эту статью, и даже как будто представлял себе ход мыслей автора. - Как-то раз я слышал, как Генка из лазерной техники что-то похожее, вроде, болтал, но не уверен…

- Возможно, - не стал возражать Ивайло, нашел следующий помеченный карандашом отрывок и продолжал:

- «Таким образом получается, что наука - это система, в которой каждый отдельный ученый, даже гений, представляет собой лишь элементарную информационную клетку, вроде нейрона в человеческом мозгу - полужидкого триггера в информационных цепях, отвечающего лишь за свои элементарные операции и абсолютно неспособного обозреть всю систему в целом. Но в таком случае спокойно можно посчитать, что всякая достаточно большая научная организация, - например, наш Институт, - является своеобразным сверхинтеллектом, нечеловеческим разумом, роль информационных клеток в котором играют отдельные сотрудники. И когда любой служащий произвольного ранга - от вахтера до академика Новосельского, от аспиранта до члена научного совета, - приступает к своим обязанностям, он, сам того не подозревая, включается в мыслительный процесс гигантского нечеловеческого интеллекта, имя которому - ИХСТБ… Интеллекта, зародившегося в обитых кабинетах и залах заседаний, интеллекта абсурдного, всепроникающего, почти всемогущего, но вместе с тем примитивного и негибкого, - и до такой степени чуждого человеческому, что даже самые недвусмысленные его проявления мы обычно склонны рассматривать как глупость или злую волю руководства, искать за ними какие-то трансцендентальные или чисто земные объяснения. Признать же их за проявление деятельности иного разума, преследующего свои эгоистические цели, трудно чисто психологически…»18

…И в этот момент Фома вдруг все вспомнил.

- Ясно, - перебил он Ивайло на полуслове. - Дальше читать нет смысла. То есть, хорошо, что ты нашел эту статью, только…

- Что за «только»? Статья великолепна! Другого такого исследования Института - с такой точки зрения - нигде больше не найдешь!

- Дело в том, что это я написал, - вздохнул Фома.

- Ты?!? А почему сразу не сказал?

- Потому что забыл начисто. Полгода назад еще написал, сбросил в сеть - и забыл… Совсем отупел. Еле вспомнил.

- А-а-а… - Ивайло ухмыльнулся так, будто теперь ему все стало ясно. - Вон оно что, значит! А я тут голову себе сижу-ломаю: и кто это такие апокрифы19 сочиняет? «Общая теория Института»… Звучит совсем как «Апокрифическое евангелие от Фомы», хе-хе-хе…

- Что ж ты сейчас-то приедаешься? - повысил голос Фома. - Ты же только что говорил, какая это великая статья и не знаю что еще.

- Ну так… Когда не знал, кто написал, казалась мне великой. А теперь, когда понял - так вроде и не статья, а газета «Бессмысленный труд»… Тебе как это вообще в голову взбрело - про сверхразум?

- Будто это мне в голову взбрело! Увидал в одной статье у двоих русских: одного Лазарчуком звать, а другого - не помню… И вообще, прав ты: глупости все это. Нет нам смысла ими заниматься.

- Ну почему же?

- Да потому что, когда я это писал, сам дурак был! Молодой, зеленый, и полгода еще в институте не отслужил, а давай из себя всепонимающего корчить… Ты на подзаголовок только погляди: «Критика конвейерной науки». Да какая в нашем институте наука? Нет тут никакой науки! Одни заседания, диссертации и пустая трепотня в ведомственных барах.

- Ну, в общих чертах, это так, - согласился Ивайло, и тут его словно осенило. - Постой! Ничто не мешает Институту быть сверхразумом, но сверхразумом, никоим образом не связанным с наукой. И информационные кванты в нем тогда - не научные открытия, а протоколы заседаний, пустая трепотня в барах да слухи, распускаемые вахтерами и секретаршами…

- А из этого следует, что бары - это как бы вычислительные узлы Института, - подхватил идею Фома и отхлебнул пива, чтобы расшевелить мысли. - Как бы - мозговые центры. Ведь это в них стекаются наимощнейшие потоки пустых разговоров, в них они резонируют, взаимодействуют, усиливаются, накапливаются… А мы-то с тобой всё голову ломали, откуда столько баров развелось и почему это они никак не прогорают.