Нашествие с севера

— Зовут меня Варзар из селища Жмых Их Светлости лорда Кардога, да продлит Творец годы его… Если я попадусь дружинникам Их Светлости, они, наверное, убьют меня за то, что я покинул свою, то есть Их Светлости землю и ушел из родного Холма.

— Разве это преступление? — удивился лорд. — Владетелю Холма принадлежит лишь земля, а люди вольны жить там, где им захочется.

— Их Светлость объявили всех землепашцев, мастеровых и даже торговцев своими личными рабами, то есть всех, кто не служит ему оружием. Люди были готовы уйти куда угодно, хоть к варварам, но немногим удалось скрыться. Наш лорд нанял и вооружил несколько сотен прибрежных варваров из тех, что разбойничают в лесах и на море, и они принимают плату золотом. А своей дружине они повысили плату втрое против обычного. Тех, кто отказывался вернуться, убивали на месте. Два дружинника с той заставы, на которой нас остановили, помогли бежать мне и всем, кто был задержан той ночью, и сами они ушли с нами, не желая служить Их Милости ни за какие деньги. Мы уже почти дошли до границы, скрываясь как дикие звери от охотников, но в пути нас застигла ночь, а ночь — это оборотни… Они вылезли будто из-под земли прямо перед нами, и никто не смог скрыться. Нас схватили, и дальше я помню только взгляд оборотня, вползающий в душу. Вот и всё, добрый господин… Только не отправляйте нас назад. Или отпустите, или позвольте поселиться в вашем Холме… — Варзар замолчал, сам испугавшись того, что осмелился о чем-то просить самого лорда. В Холм-Гранте даже самые мелкие эллоры обращались к землепашцам только через слуг, чтобы не унизить свой титул. А здесь он говорил с самим лордом, и лорд отвечал ему. Начала возвращаться дрожь в коленках, и слова вновь стали застревать в горле. Действие беспечальника кончалось.

— Мой лорд, — тихо сказала Сольвей, приблизившись. — Прикажите ему удалиться, а то ему вновь станет дурно.

— Ты свободен, — поспешил последовать ее совету Бранборг. — Слуга проводит тебя на кухню, там получишь еду. Завтра соберутся старосты селищ и решат, кто из них примет тебя.

Варзар поспешно поклонился и почти выбежал из трапезной, а лорд угрюмо поднялся со своего кресла и подошел к окну, за которым виднелся лысеющий лес.

— Теперь мы хотя бы знаем, как исчезают люди, — сказал он, вглядываясь в унылую осень.

— Знаем как, но не знаем куда, — отозвалась Сольвей. — И еще мы не знаем, зачем и кому это надо.

— А оборотни! Им и надо! — воскликнул Олф.

— Оборотни — всего лишь глупые жестокие твари. И они выполняют чью-то волю, — уверенно сказала Сольвей. — Ночные стражники Холмов уничтожают их дюжинами, но их не становится меньше. Откуда же они берутся?

— Вот сколько я их ни видел, оборотней этих, — вмешался Олф, — так среди них ни одной ихней бабы не было. И малых тоже не попадалось — все бугаи здоровые. И говорить они иногда могут, прямо как люди…

— А это значит, что кто-то превращает людей в оборотней, — закончила его мысль ведунья.

Возникла долгая пауза. Все молча размышляли над сказанным, не глядя друг на друга. В дверь постучали, и, не дожидаясь разрешения войти, в трапезную просунулся сотник Дан.

— Мой лорд, — прервал он затянувшееся молчание. — Принесли ту дверцу с убежища оборотней. Сейчас ее мастер Клён рассматривает. Прикажете позвать?

— Сейчас мы сами придем. Пусть ждет в мастерской, — ответил Бранборг.

Когда сотник скрылся за дверью, лорд вновь повернулся к высокому узкому окну и взглянул на стремительно клубящиеся серые облака.

— Сольвей, ты умеешь гадать по облакам? — спросил он.

— Я ведунья, а не гадалка, — резко ответила Сольвей.

— Вот и я не умею… — сказал лорд и направился к выходу.

В мастерской, кроме мастера Клёна и сотника Дана, лорда уже ожидали книжник Ион, пара сотников и трое старост из дальних селищ, загодя приехавших на завтрашний совет. Мастер Клён рубилом отбивал кусок металла от дверцы и что-то насвистывал в такт ударам молотка.

— Ну что, какие слухи ходят об этой железяке? — насмешливо спросил лорд.

— А слухи такие, что и не железяка она вовсе, — ответил мастер, не отрываясь от дела. — Тут сплав железа с золотом и еще чем-то, не пойму пока чем… А сделать ее мог мастер Треш из Холм-Гранта по прозвищу Клешня. Хороший был мастер, только вот не видел его никто лет с десяток уже. Ушел он в Вольные Селища на заработки, да так и сгинул вместе с двумя подмастерьями. Он по пути ко мне заглядывал. Что, спрашиваю, в своем Холме работы нет? А он отвечает, работа, мол, есть, но платят мало. А вот в Вольных Селищах, говорят, кузнецов почти нет, так что за любую безделушку можно куш сорвать… А сделана вещица эта не так давно. Вон клепки из чистого железа, а совсем не проржавели. Значит, живой он. Нашел, значит, работу за хорошую цену. Золотом, поди, платят…

Золотые бляшки и цепочки часто видели на оборотнях, и золото постепенно стали считать нечистым металлом, и золотые монеты почти вышли из обращения. А выражение «получать плату золотом» стало означать «работать на нечисть».