Нашествие с севера

Лорд с Гордогом направились в хвост колонны, чтобы остаток сегодняшнего пути провести в повозке с войлочным верхом, не продуваемой холодным ветром и обогретой бронзовой печуркой, которую кузнец Клён сделал перед самым выступлением. Ее легко было отыскать среди сотни других по белому клубящемуся дыму, и запряжена она была не парой лошадей, как остальные, а четверкой. Лорд подумал, что если бы у них было сотен пять таких повозок, воевать зимой было бы гораздо легче, и, может быть, стоит остановиться в Холм-Итте и там заняться тем, что получше подготовиться к походу, послать разведчиков посмотреть, как лучше перебраться через Северную Гряду, ведь той карте, которая у Элла за пазухой, уже семьсот с лишним лет исполнилось, а за это время и горы сдвинуться могли… Может быть, и Юма удастся уговорить остаться, а то ведь любая шальная стрела…

И тут он заметил, что Сольвей, откинув полог повозки, без толку разбазаривая драгоценное тепло, смотрит на него почти с ужасом.

— Сольвей, что случилось? — спросил он и не узнал собственного голоса. Он вдруг почувствовал, что смертельно устал, и если сейчас же не ляжет на что-нибудь мягкое, накрывшись теплой шкурой, то может просто вывалиться из седла. — Сольвей, что со мной?!

Элл поддержал его за локоть, а сам он схватился за борт повозки и прямо из седла перевалился вовнутрь. Чьи-то руки подхватили его, и… погасло солнце.

Солнце погасло, исчезла повозка, исчезли руки, которые его подхватили, исчезло всё… И сам он исчез, оставалось только его ослепшее сознание, безвольно повисшее среди великой Пустоты, лишенной света и звука. Он попытался вызвать хоть какое-нибудь видение, услышать хотя бы отзвук собственной мысли, но черная вата небытия поглощала всё, что он пытался сотворить. Прошло мгновение, год, вечность стремительно приближалась к концу, любуясь своей величественной неподвижностью… А потом он увидел город спиральных башен и куполов, вывернутых наизнанку, легких мостов, ничего не соединяющих, и лестниц, никуда не ведущих. Город был соткан из застывшего дыма, смешанного с пустотой. Она сидела на обломке черной скалы, обнаженная, прекрасная и страшная, уставившись на него глазами, лишенными зрачков. Эрл попытался нащупать рукоять меча, но тут же явственно осознал, что меча здесь нет, как нет и его самого. Она захохотала, и изо рта ее повалил дым, замирая новыми башнями и пирамидами. И душа его превратилась в камень, не желая впустить рвущийся в нее ужас. А потом… А потом вечность стала мгновением, оставшимся в прошлом, стремительно покидающим память, как внезапно прерванный сон… Но вечность сама собой переломилась где-то посередине, перед глазами стали плясать бесформенные тени, которые ничего не выражали и ничего не означали, но они были. А потом откуда-то издалека послышался еле слышный голос: «Мой лорд, очнитесь…»

Сольвей растирала его обнаженное по пояс тело какой-то пахучей мазью, Герант неподвижно сидел возле борта повозки, и веки его были опущены. Возле его ступней стоял на коленях Олф, книжник Ион держал перед собой два серебряных оберега, а снаружи, просунув головы под полог, на лорда смотрели Элл Гордог и сотник Ингер, самый молодой во всём войске, если, конечно, не считать Юма, который со своей сотней отправился вперед готовить место для лагеря и заготавливать дрова для многочисленных костров.

— Кажись, очнулся… — сказал Олф и облегченно вздохнул.

— Надо же было так сглазить, — посетовала Сольвей, с каждым движением всё яростней втирая в него мазь. Хоть печурка успела погаснуть, но по капельке пота на ее гладком лбу было видно, что ей жарко.

— Конечно, не мое дело, но, по-моему, следует прочесать округу и задержать всех посторонних, которые попадутся, — посоветовал Ион.

— Ингер, распорядись! — приказал Олф, и голова сотника мгновенно исчезла из-под полога.

— Там странный карлик среди торговцев толкался! — крикнул ему вслед Гордог.

— Пусть хватают всех, — сказала Сольвей. — Тот, кто это сделал, может скрываться под любой личиной, но, скорее всего, он уже далеко отсюда.

Лорд тем временем почти окончательно пришел в себя, сел, преодолевая сопротивление ведуньи, которая как раз растирала его полотенцем, и благодарно кивнул Олфу, накинувшему на него полушубок. Ион тут же бросился воскрешать огонь в печурке, и только Герант продолжал сидеть, не меняя позы и выражения лица. Было заметно, что он еще не здесь.

— Что со мной было? — спросил лорд, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Что было, это вам видней, — ответила Сольвей, наливая в кружку из бересты какое-то снадобье с таким решительным видом, что было совершенно ясно: лорд это выпьет немедленно.

— Сольвей заботилась о вашем теле, мой лорд. — Ион говорил, подбрасывая полешки в топку. — А Герант еще не вернулся… Я слышал, как он молил Творца выпустить его душу за пределы сотворенного мира и еще о подмоге в странствии своем. Он-то нам и скажет…